Мысленно я уже собираюсь ехать к тебе. Не знаю, что ты сотворил (не иначе как чудо), но я не представляю, что будет, если я не приеду. Остановится Земля, снегири улетят в теплые края, белки уйдут в тундру. Не могу сказать, чем занимаюсь днем, — не помню. Жду твоего письма. Хотя все вокруг ждут только Нового года. Теперь и я его буду ждать, потому что в следующем году будешь ты.
Дина».
Ночью время от времени Дина ловила себя на том, что не спит. Смотрит в темный потолок, слушает время. Ждет. Ей никогда не нравилось ждать. А тут вдруг ожидание превратилось в такую прекрасную пытку. Между ними было всего восемь часов. Приблизительно такой же перерыв между письмами.
Компьютер выключать не стала, отправила его в спящий режим. Чтобы бдил, чтобы всегда можно было проверить.
— Ну, и куда ты пропала? — Голос Ташки был раздраженным.
— Я тут! — хотелось смеяться.
— Ты должна быть не тут, а здесь! — бушевала школьная подруга. — Все валится к чертям, а она где-то бродит. Обещала сегодня прийти пораньше.
Как она могла не заметить, что пробежали три дня?
— В магазин вместе пойдем? — Возвращаться с небес на землю было тяжело.
— Иди одна. У меня все равно денег нет.
Дина усмехнулась. Ташка… Как всегда Ташка…
— Тогда дай мне Костика, чтобы было, кому сумки нести.
— Приходи к часу, будет тебе провожатый, — проскрипела Ташка.
Надо не забыть спросить, какая трагедия у нее недавно случилась. Наверняка что-нибудь незначительное. Что важного может быть у подруги по сравнению с переживаниями Дины?
Прежде, чем выйти, Дина проверила почту. Его письмо снова было ответом на ее послание.
«Re: Перемещения в пространстве.
Огромное тебе спасибо, Дина! За твои письма, за то, что ты есть.
Кошка перестала со мной спать, так как в квартире кочегарят батареи и возле батареи теплей, чем в ногах у хозяина. Ну, или обиделась на что (а может, почувствовала, что у нее появился конкурент в моем сердце). В общем, она стала необщительная и разодрала мне руку, на всякий случай, как аванс.
Здравствуй, близкая. Здравствуй, далекая.
Но кто я такой, чтобы докучать тебе, о московская звезда, у которой столько всего происходит вокруг — белки, снегири, снег, и всюду — интересные люди. Я уже переболел юношеской убежденностью в том, что всем интересен на этом свете. Знаешь, у меня в жизни ни разу — никогда — не было таких расставаний, как то, когда я садился в метро, а ты была рядом. Мне кажется, люди тактично отводили от меня взгляд. Твои губы никак не хотели пускать меня к себе. Мы так и расстались — не почувствовав вкуса друг друга. Чушь, конечно, и сентиментальный бред.