– Я хочу позвонить! – крикнул Филипп стенам, в которых скрывались датчики, выполнявшие его распоряжения.
В комнате ничего не изменилось.
– Я отключил вашу систему, – пояснил киллер. – Вы хороший парень, Филипп, но мне искренне жаль, что вы так цепляетесь за жизнь. Поверьте, она того не стоит.
Фаэтон стих: он вспомнил, что не знает номера Ады. Но если бы и знал, разве он мог так огорчить ее? Сказать: «Дорогая, меня скоро не будет, прости», или еще что–то в этом роде, или – еще хуже – туманно намекать на предстоящую разлуку… Нет, вы плохо знаете Филиппа, если вообразили, что он способен на такое!
– Я могу написать записку? – спросил он.
– Пожалуйста, – любезно сказал гороховый, – наша фирма отправит письмо по указанному адресу, убедившись, разумеется, что в нем нет ничего… э–э… компрометирующего для фирмы.
– Я не знаю ее адреса, – сказал Филипп. В голову ему неожиданно пришла отчаянная мысль. – Послушайте, может быть, нам заменить убийство самоубийством? Я просто выйду из того окна.
Киллер покачал головой.
– От этого пострадает моя профессиональная честь, – возразил он, выпятив грудь и поглаживая дырокол.
– Тогда, – решительно сказал Филипп, – я желаю знать имя моего заказчика.
Киллер удивился:
– Зачем вам это, друг мой? Одни только лишние огорчения, поверьте мне.
– Таково мое желание, – упрямо сказал Филипп. – Неужели вы откажете умирающему?
– Мы всеми силами обеспечиваем конфиденциальность заказчика, – задумчиво пояснил киллер, – но поскольку нарушить ее вам будет затруднительно – после того, как вы умрете, – добавил он интимно, – я вам скажу. Это молодой человек ваших лет, весьма любезный и преуспевающий. У него красный бомбардировщик, серое лицо и нестойкая нервная система. На меня он произвел очень хорошее впечатление.
«Сутягин, – мелькнуло в голове Филиппа. – Сутягин. Но…»
И тут все словно осветилось яркой вспышкой – вспышкой памяти; он вспомнил день нерождения, сияющее лицо Матильды, ее радость… и уныние Сутягина, его вымученную любезность. Филипп понял все, и сердце его сжалось.
От двери донесся осторожный кашель.
– Мое почтение, – раздался чей–то чрезвычайно гнусавый голос.
Филипп подскочил на месте от неожиданности. Киллер быстро направил на вновь пришедшего свой лазерный дырокол. Человек без лица явно решил прифрантиться в это утро: на нем были вышитые сапожки и белый костюм, причем пиджак и галстук–бабочка были надеты прямо на голое тело.
– Ни с места! – прошипел киллер.
– Вы ошиблись дверью, – сказал Фаэтон за его спиной, делая Человеку без лица отчаянные знаки, на которые тот, однако, никак не отреагировал.