Доббс с Куртином пошли на охоту: надо же запастись мясом на дорогу. Говард ремонтировал седла. А Лакод снова занялся своими розысками и копался в кустах неподалеку от ослиного пастбища.
Всем им троим было совершенно безразлично, чем там Лакод занимается,— лишь бы не путался под ногами. Найди он даже целую гору из чистейшего золота, что еще весьма сомнительно, отсрочили бы они из-за этого хоть на день срок назначенного отъезда.
Когда Говард как бы вскользь заметил, Лакод-де точно знает, чего хочет, поскольку в его действиях нет присущего «вечным» лунатизма, Куртин сказал:
— Меня ему не совратить. Даже если принесет самородок величиной с кулак. Не нужно мне больше золота.
— Не нужно? Почему — не нужно? — удивился Доббс.— Но как его увезти отсюда? Даже то, что имеем, нам едва увезти. Нет, мне тоже больше не нужно — разве что он привезет мне золото прямо в Дуранго. Уходим, как договорились.
Еще не рассвело, а они уже встали, уложили палатку и приготовились к отъезду.
— А ты вроде бы остаешься? — спросил Куртин Лакода.
— Да, у меня здесь еще дела,— ответил тот.
— Тогда удачи тебе, парень. Может, когда-нибудь у нас и найдется время выслушать твою чудесную историю,— рассмеялся Доббс.— И тогда у тебя, наверное, будут доказательства.
Лакод сунул руки в карманы и ответил:
— Доказательства? Ты сказал «доказательства»? Они у меня уже есть. Но вы же торопитесь.
— Да, времени у нас нет,— кивнул Доббс.— Поэтому и приходится торопиться. Пора по домам!
Говард подал Лакоду руку и сказал:
— Я тебе оставляю соль, перец и другие мелочи, нам они в дороге ни к чему. А тебе пригодятся. И вот еще кусок парусины. Возьми, в дождь или в холодные ночи не помешает.
— Спасибо,— ответил Лакод.
Доббс с Куртином тоже пожали Лакоду руку. Доббс дал ему табака, а Куртин пригоршню патронов. Сейчас, когда пришло время расставаться, они вдруг подружились. Куртина так и подмывало пригласить Лакода вернуться вместе с ними, ему наверняка до смерти не хочется остаться здесь одному: тем более, что найти жилу нет никакой надежды: они прожили в этих местах достаточно долго, каждый камешек переворачивали и точно знали, что здесь можно найти и чего нет. Но не сказал этого, а только попрощался:
— Гуд бай!
Говард тоже испытал подобное чувство. Ему тоже хотелось пригласить Лакода, он подумывал уже о том, не предложить ли Лакоду какую-нибудь должность в кинотеатре: киномеханика или управляющего зданием. Но и он ничего не сказал, а только протянул руку:
— Счастливо!
Лакод тоже нашел для каждого словечко на прощание; потом он некоторое время стоял, глядя вслед уходившим. А когда они исчезли из поля зрения, вернулся к костру, пошевелил в нем сучья кончиком сапога и громко сказал: