Гвардейцы табуном последовали за ней.
— Кровавая история все-таки, друг мой! — философски заметил Крысобой.
Я взглянул на корчившегося в агонии штатского, оставшегося преданным своему императору до конца, и поддакнул:
— Таков ход вещей… Думаю, кровь на этом еще не закончилась!
Мы бросились догонять радарами. Повсюду были видны следы ее движения. Несколько трупов попалось нам на пути — горничные и мелкие чиновники Дворца оказались более преданны Пресветлому, чем советники и министры. Разбитые статуи… Изорванные картины — полотна местных живописцев, стоящие несметных денег… Короче, налицо имелась вся атрибутика любого переворота.
— Нехорошо, что мы во все это влезли, — заметил Крысобой.
— Чего же тут нехорошего? — спросил я, чувствуя, что в чем-то Марк прав.
— Нечистое это дело, Русс. Мерзкое.
Я был согласен с ним, но все же возразил:
— А кто для нас этот пресветлый Кляцман? Что он нам? Ты его знаешь? Я его знаю? По слухам — обыкновенный тиран. Все его боятся и именем его пугают людей. Другого я не слышал. Если его свергнут и перейдут к демократии, я буду только рад этому обстоятельству.
Крысобой скептически хмыкнул, но промолчал.
Мы миновали восемь залов, прежде чем уткнулись в спины замерших в ожидании команды гвардейцев. Седовласая колдовала над замком изящной, мореного дерева двери с вензелями, составленными из букв незнакомого мне алфавита и цветка, отдаленно напоминавшего земной клевер. Обогнув гвардейцев, мы приблизились к седовласой. Если уж быть на представлении, то в первых рядах, чтобы лицезреть каждый нюанс шоу.
Радарами справилась с замком. Все-таки она была Хранительницей Ключей От Спальни Пресветлого… Она вошла первой, затем я и Марк, а за нами гвардейцы, рассыпавшиеся по помещению и блокировавшие окна и ковры, за которыми могли скрываться потайные ходы.
Личные покои императора заполняли зеркала, ковры и хрусталь. Львиную долю жилого пространства занимала огромная кровать — этакий Тадж-Махал постельной индустрии. На кровати лежали три голые женщины. Шум, издававшийся гвардейцами, ворвавшимися в покои, не смог нарушить их сон. Вдруг из-под одеял вынырнул мальчишка лет тринадцати с налысо обритой головой и вытатуированным на лбу цветком. Мальчишка был абсолютно наг, что его нисколько не смущало. Он властно вскинул руку и вскричал:
— Как посмели вы врываться в наши покои?! Да ждет вас проклятие за эту наглость?! Вы будете казнены!
Договорить он не успел. Седовласая направила ему в грудь дуло автомата и дернула курок. Мальчишка удивленно и жалобно ойкнул, получив порцию свинца в живот.