— Идем.
— Стэн хотел поговорить с тобой до того, как ты уедешь, — сообщил Бреслин.
— Знаю. Это что, отходные инструкции?
— Вроде того. Он обозначит правила. Ему приходится делать это с каждым, кто увольняется. Есть всякие правила, ты знаешь, насчет неразглашения, всякое такое.
— Поживу по правилам.
— А что твой приятель, журналист?
— Верн? Не беспокойся, Джо, ему я не расскажу о том, что произошло, что на самом деле произошло.
— Он книгу пишет.
— И что же?
— Ты ее видела. Она может навредить?
— Да.
— Мы хотели бы узнать, что в ней такого.
— Не от меня.
— Окажи ему милость, Коллетт, и сделай так, чтобы он бросил эту книгу.
— Звучит как приказ.
— Настойчивая просьба.
— Отклоняется.
Она уже открывала дверь, когда Джо остановил ее словами:
— Коллетт, ты уверена, что хочешь уйти вчистую? Хэнк Фокс до твоего приезда сюда уже рассказал, какие у тебя есть возможности. Контора хорошо заботится о тех, кто выполнял специальные задания — и выполнил их хорошо. Ты можешь провести шесть месяцев в любой точке земного шара с оплатой всех расходов: шанс собраться с мыслями, обмозговать все, и пройдет вполне достаточно времени, чтобы все это не казалось таким ужасным. Потом приличная работа опять в Лэнгли, больше денег, интересные дела. Люди, кому…
— Люди, кому надлежит заботиться о том, чтобы убийства исполнялись. Джо, я не исполняла убийство Эрика Эдвардса. Он пытался изнасиловать меня. А я повела себя, как любая женщина на моем месте, только в моем распоряжении были пластиковый пистолет, склянка со смертельной кислотой и благословение главного разведывательного управления моей страны. Я убила его, спасая себя, — никакой иной причины не было.
— Какое это имеет значение? Дело сделано.
— Рада, что всем это доставляет удовольствие. Нет, Джо, мне хочется, чтобы между мною и ЦРУ пролегло десять тысяч миль. Я знаю, в Управлении много хороших людей, которые действительно пекутся о том, что станет с их страной, которые стараются творить правое дело. Беда, Джо, не только в том, что здесь полно и людей, которые вовсе не такие, но еще в том, что само определение «правого дела» замарывается постоянно. Идем. Веди, пусть мне объяснят правила, а после давай съездим поужинаем. Венгерская кухня — вот чего мне будет действительно недоставать.