— К ночи вернешься?
— Надеюсь, хотя кто их, туристов, знает. Бывает, они влюбляются в катер и решают остаться на нем на всю ночь.
— Или влюбляются в тебя. Можно я с тобой?
— Нет. — Он поднялся, прошел через просторную спальню, ступая по разбросанной на полу одежде, и встал у одного из двух больших с закругленным верхом окон. Первые рассветные лучи покрывали причудливыми узорами его высокое стройное обнаженное тело.
— Мне ж уезжать завтра, — хныкала она голоском маленькой капризули, выводившим его из себя.
— Да, я знаю. Буду скучать.
— Будешь ли?
Она подошла и встала рядом с ним у окна. Вилла была построена на вершине холма, и оба они любовались открывшимся видом на гавань, где он проводил фрахтовые операции. «Эдвардс йот чартерз» была маленькой фирмой в сравнении с компанией «Мурингз», царствующим гигантом островного фрахта, и все же Эрику удавалось жить безбедно — спасибо одному башковитому малому, который, учредив в Нью-Йорке из самого себя агентство по связям с общественностью, задумал и провел оригинальную рекламную кампанию. В настоящий момент в распоряжении Эдвардса было три яхты: «морган-46», «галфстар-660» и недавно купленная 43-футовая шлюпка типа «фрерс». Найти в сезон для них клиентов не составляло труда. А вот отыскать опытных, заслуживающих доверия капитанов и матросов было трудно.
Она повернула его лицом к себе, оплела руками его тело. Высокорослая, она головой доставала ему до носа, а в нем было больше шести футов. Тепло ее обнаженного тела, влажный сладковатый запах секса, исходивший от ее волос, мощными волнами пронизывали все его тело.
— Мне и в самом деле пора, — выговорил он.
— Мне тоже. Я мигом, — сказала она, направляясь к сложенной из камня и открытой небу ванной. Когда она вернулась, он ждал ее в постели в полной готовности.
Когда Эдвардс прибыл на яхту, его механик, тощий тортоланец по имени Уолтер, способный починить и наладить все, что угодно, был уже на борту. Из большого переносного кассетника неслась трубная «kareso», сходившая у туземцев за музыку. Как только голова Эдвардса показалась в машинном отделении, Уолтер произнес:
— Лаам, я с этим движком всю ночь напролет ковырялся.
Эдвардс засмеялся и передразнил его:
— Лаам, мне на это наплевать, сверхурочных я тебе не плачу. Что ты скажешь на это, мой боевой друг?
Уолтер засмеялся и опустил крышку двигателя.
— Что ты скажешь, если эта посудина сегодня не побежит резво, а? Что ты на это скажешь, мой богатый босс?
— Лаам, или Господи, или кого ты там еще призывал, не шути так со мной и утихомирь свой чертов приемник.