— Еще как давно! А я помню, когда ты женился.
— И я помню. — Верн кашлянул. — Недолго музыка играла.
— Знаю, мама говорила. Жаль.
— Мне поначалу тоже было жалко, потом осознал: хорошо, что все развалилось до того, как дети пошли. Впрочем, я тут ведь не для того, чтобы беседовать о своей бывшей супруге. Бог мой, как же я это слово ненавижу! Здесь я для того, чтобы праздновать триумфальное возвращение Коллетт Кэйхилл из-за железного занавеса.
Она рассмеялась:
— Всем почему-то кажется, что Венгрия — это где-то в Советском Союзе. А на самом деле она очень открыта, Верн. Полагаю, Советы это тревожит, но что есть, то есть: полно смеха и музыки, ресторанов и баров и… ну, не совсем все так хорошо, только и не так плохо, как люди думают. Венгры настолько привыкли, что их завоевывает то одна держава, то другая, что научились не обращать на это внимания и заниматься своими делами.
— Ты в посольстве?
— Ага.
— И чем занимаешься?
— Административное тягло, работа с торговыми делегациями, туристами и всякое такое.
— Ты работала в ЦРУ?
— Угу.
— Не понравилось?
— Наверное, слишком уж шпионисто для меня. В душе я так и осталась девчонкой из вирджинской глубинки.
Смех его показал, что на сельские шуточки парня не купишь, но спорить он не собирался.
Коллетт пошла по другим гостям. Всех интересовало, как она жила за границей, и Коллетт старалась хоть чуточку удовлетворить любопытство каждого.
К одиннадцати почти все разошлись по домам, за исключением дядюшки Брюса, который напился допьяна, жившей рядом соседки, которая помогала матери Коллетт наводить порядок, и Верна Уитли. Тот сидел в кресле в гостиной, небрежно закинув ногу за ногу и потягивая пиво.
Коллетт подошла к нему и сказала:
— Милый получился вечер.
— Еще как! Не хочешь сбежать?
— Сбежать? Нет, я…
— Я так подумал, может, пойдем куда-нибудь, выпьем по стаканчику, поговорим о том, что было.
— Я думала, уже все сказали.
— Не все. Ну так как?
— Не знаю, я… подожди секундочку.
Она отправилась на кухню и сказала матери, что собирается пойти куда-нибудь с Верном Уитли выпить по чашечке кофе.
— И чудесно, — откликнулась мать, а потом шепнула: — Он ведь развелся, ты же знаешь.
— Знаю.
— Мне он всегда нравился, никогда не понимала, что он нашел в той женщине.
— Что-то нашел: обручальное кольцо, брак, подругу. Ты и вправду не против?
— Вовсе нет.
— Я не поздно. И, мам, спасибо за чудесный вечер. Я так была рада всех повидать!
— А им было радостно на тебя посмотреть. Столько разговоров — какая ты красавица, что ты за прелесть, разъезжаешь по всему миру…
— Мам, спокойной ночи. Ты меня портишь.