Далее следовали рассуждения по поводу связей Георга с греческим магнатом-судовладельцем Никосом Скуросом, который использовал свое влияние с маккиавеллиевской хитростью.
Прежде чем перевернуть страницу, Уорнер, нахмурившись, еще раз пробежал глазами последний абзац, а потом пошел дальше:
«У Георга отнюдь не безупречное прошлое, однако на протяжении многих лет княжескому семейству удавалось скрывать это от общественности. В школьные годы он оказался причастным к гибели одноклассника, который на пари решил пройтись по капоту движущегося автомобиля. Поговаривали, что зачинщиком этой затеи выступил не кто иной, как Георг, но скандал удалось замять».
Хьюстон отодвинул папку в сторону. Он узнал даже больше, чем следовало. В последнее время ему стало казаться, что тот человек, которого Тедди заметила у входа в «Клуб 21», действительно следил за ними.
Но такого не может быть, убеждал он себя. Что за навязчивая идея? Просто он как глава крупной корпорации стал слишком подозрительным — это бывает.
Прошло шесть месяцев. Тедди Уорнер вернулась в профессиональный теннис и выиграла показательный матч в Новом Орлеане. Журнал «Пипл» опубликовал ее фотографию в прыжке, с занесенной для смэша ракеткой, в короткой юбке, приоткрывающей плотные белые трусы с кружевной отделкой, которые стали ее фирменным знаком.
Кристина с завистью изучала эту фотографию, сложив руки на огромном животе.
Отшвырнув журнал в сторону, она тяжело поднялась со стула, подошла к кровати и опустилась на расшитое покрывало. По ее щекам текли слезы. Вот уже несколько месяцев ее изводили приступы тошноты; она не могла есть ничего, кроме сухих галет и фруктов.
Кристина снова и снова размышляла о своем положении. Жизнь расставила ей ловушку. Беременность. Тошнота. Существование в замкнутом пространстве. Она побледнела и осунулась, и только живот становился все больше. Даже если бы отец разрешил ей сниматься в кино — что толку: кому она теперь нужна? Но самое отвратительное — она замужем за Жан-Люком; до рождения ребенка нечего и думать от него отделаться.
Габриелла свободна как птица: разъезжает по Америке, рекламирует свои украшения, причем с ведома отца. Где же справедливость? Неужели продавать побрякушки — более достойное занятие, чем профессия манекенщицы или актрисы?
Подойдя к стеллажам, Кристина остановила взгляд на книгах о Голливуде. Штук пять-шесть из них были посвящены ее матери, княгине Лиссе. Одна так и называлась: «Княгиня Лиссе: сказка, ставшая былью». Кристина сняла ее с полки. С обложки смотрело фото ее матери в бриллиантовой диадеме.