Уорнер нахмурился. Ему не давало покоя увлечение дочери. Что она нашла в этом Огги Штеклере? Скандалист, самовлюбленный тип. Подумать только: удосужился ее проведать! Он только выбьет ее из равновесия, сломает ее блестящую спортивную карьеру.
Оставалось лишь надеяться, что его место в сердце Тедди со временем займет кто-нибудь другой. Хьюстону вспомнился недавний разговор с дочерью:
— Папа, — сказала она, впиваясь глазами в спортивный раздел «Нью-Йорк таймс», — ты читал, что принц Жак выступает в «Формуле-1»? Он круче покойного Айртона Сенны, просто у него еще не было шанса это доказать.
Он усмехнулся:
— С каких это пор тебя стали интересовать гонки, Тедди? Я думал, ты читаешь только теннисные страницы.
— Ну, просто… Да что ты, папа, в конце-то концов: я лично знакома с Жаком, мне интересно, чем он занимается…
У нее дрогнул голос. Зная все оттенки настроения дочери, Хьюстон Уорнер похолодел.
— Тедди, — спросил он, — ты часом не влюбилась в этого принца?
— Вот еще! Конечно нет! — слишком бурно запротестовала она.
— Ну и ладно, — быстро сказал Уорнер. — Влюбляться — только время терять. Свою энергию надо беречь для спорта. Будь осмотрительна, Тедди. Не отвлекайся на глупости. У тебя уже есть один друг — Огги, а больше и не нужно. Всему свое время — будет у тебя и муж, и ребенок. Но надеюсь, не раньше чем лет через десять. С одной стороны, ты еще будешь молода, а с другой…
— Папа! — не на шутку рассердилась Тедди. — Ты, как я посмотрю, распланировал всю мою жизнь!
Уорнер смутился и тут же пошел на попятный:
— Ты уж извини меня, Медвежонок-Тедди, вечно я тебя опекаю. Никак не отделаться от застарелой привычки.
Тедди насупилась.
— Так и быть, прощаю, — буркнула она.
— Слава Богу, — вздохнул Хьюстон.
Теперь, прокручивая в голове тот разговор, он понял: Тедди действительно небезразличен молодой принц, что бы она ни говорила. От этого Уорнер только укрепился во мнении, что с этими костанскими правителями нужно держать ухо востро. Он даже порадовался, что от его давнего увлечения сейчас может быть какой-то прок.
Поднявшись с дивана, Уорнер подошел к картотечному шкафу и вытащил из нижнего ящика увесистую папку. Положив ее на стол, он принялся перелистывать страницу за страницей, освежая в памяти сообщения, которые присылал ему Макс Бергсон, а потом — сменивший его репортер «Пари-матч».
«Князь Генрих, просвещенный деспот, управляет своей страной в шорах», — говорилось в одном из ранних донесений Бергсона. — «На стареющего монарха, здоровье которого, если верить слухам, заметно пошатнулось, со всех сторон сыплются неприятности. Неустойчивое финансовое положение. Нашествие иностранных инвесторов (не всегда кристально честных). Оппозиционное движение за присоединение княжества к Франции. В стране усиленно циркулируют слухи — пока ничем не подтвержденные, — будто брат князя, принц Георг, плетет сети заговора».