Кристина первой нарушила паузу. Отпив кофе, она вернулась к обсуждению предстоящих событий:
— Скажи, что ты думаешь о Никки Скуросе? Он ведь не просто так предоставляет свою «Олимпию» для нашего бала. Чего же он потребует взамен? Может быть, тебя?
Габриелла вспыхнула:
— Я отношусь к нему с большой симпатией, но он для меня слишком стар. И вообще… у меня другие интересы.
Кристина снисходительно кивнула:
— Понимаю: Клифф Фергюсон. Этот техасец. Для Никки это не преграда — он не отступится.
— Правильнее будет сказать, он не отступится от тебя. Никки всегда домогался тебя, Кристина, а не меня… — Габи помолчала. — Да, Клифф — техасец, его родители — шотландские евреи, он владеет обширной сетью магазинов и даже по американским меркам сказочно богат. Не вижу в этом ничего предосудительного. Мне трудно понять, почему… — она запнулась. — Не стану с тобой спорить. Я смертельно устала и хочу только одного: как следует выспаться.
— И увидеть во сне Никки Скуроса, — не удержалась Кристина.
Правитель княжества Коста-дель-Мар положил под язык таблетку нитроглицерина. Ему доставили телеграмму из Парижа: «Сити-банк» извещал, что решение о выпуске в обращение казначейских билетов Коста-дель-Мар на сумму в сто миллионов долларов будет принято в течение двух недель с момента подачи официального заявления.
Князь Генрих опустил бланк телеграммы в ящик письменного стола, где лежало несколько папок с документами и корреспонденцией. Несмотря на доходы от деятельности всемирно известного «Казино-де-Пале», экономика государства находилась на грани краха. Алчные французские политиканы выжидали удобного случая, чтобы под благовидным предлогом присоединить княжество к Французской республике. Иностранные инвесторы исподволь прибирали к рукам контрольные пакеты акций и земельные участки — и все это при попустительстве местных чиновников, которые — по слухам — не гнушались взятками. Скорее всего, в коррупции была замешана целая преступная группировка, но пока никого не удавалось поймать за руку.
Займы, которые предоставлял Никос Скурос, до поры до времени давали возможность поддерживать в стране финансовую стабильность, но с каждым месяцем положение ухудшалось. Князь Генрих надеялся на то, что предстоящая благотворительная акция позволит привлечь внимание общественности и будет воспринята мировым банковским капиталом как благоприятный признак экономической устойчивости княжества.
Сам Господь Бог послал ему Никки Скуроса!
Поднявшись из-за стола, князь Генрих расхаживал по кабинету, вдоль стены, увешанной собственными изображениями, а также фотографиями его отца в обществе Шарля де Голля, президентов Эйзенхауэра и Кеннеди, других государственных деятелей самого высокого ранга. Уже не в первый раз он подумывал о том, чтобы сделать Никки Скуроса своим зятем.