В дневнике Франца появляется объемистый силуэт Андре. Через несколько страниц мать Венсана катится по лестнице в своем загородном доме и разбивается внизу, пока Софи пребывает в коматозном сне. Скончалась на месте… Андре летит в окно… До этого момента Софи боялась за свою жизнь. Но она никогда не осознавала в полной мере, какой ужас скрывается за темными кулисами ее существования. У нее перехватывает дыхание. Она закрывает тетрадь.
[…] Исключительно благодаря хладнокровию Йонаса, его психической и физической устойчивости и той неоспоримо положительной роли, которую он играл в жизни своей жены, ненависть Сары к сыну так и не повлекла за собой судебно-медицинских последствий. И тем не менее следует отметить, что ребенок в тот период был объектом тайного жестокого обращения со стороны матери: она упоминала о щипках, ударах по голове, выкручивании рук, ожогах и т. д., как и о том, что она тщательно следила, чтобы результаты подобного обращения не были заметны. Сара объясняла, что была вынуждена бороться сама с собой до предела сил, чтобы не убить этого ребенка, который на тот момент представлялся ей средоточием всего зла, причиненного ей жизнью.
Как мы уже говорили, позиция отца явилась той решающей защитой, которая и позволила ребенку выжить при наличии матери — потенциальной детоубийцы. Пристальное наблюдение со стороны отца вынудило Сару выработать шизоидальную линию поведения: в сущности, ей удалось за счет огромных затрат психической энергии постоянно вести двойную игру, демонстрируя все признаки любящей и внимательной матери ребенка, чьей смерти она втайне желала. Это тайное желание проявлялось, например, в разнообразных снах, в которых ребенок был обречен разыскивать и подменять собой ее родителей в лагере Дахау. В других онирических видениях маленького мальчика кастрируют, расчленяют, а то и распинают, или же он погибает, утонув, сгорев в огне или попав под машину, как правило — в страшных мучениях, которые оказывают на мать живительное, а еще точнее, освобождающее воздействие.
Постоянный обман и своего окружения, и самого ребенка требовал от Сары Берг неослабного внимания. Можно предположить, что именно эта постоянная необходимость притворяться, скрывать, сдерживать свою ненависть к сыну и истощила ее психическую энергию, приведя к фазе окончательной необратимой депрессии в 1980-х гг.
Как ни парадоксально, но ее собственный сын перейдет от статуса жертвы (неосведомленной) к статусу палача (невольного), поскольку само его существование станет, независимо от его поведения, тем реальным спусковым механизмом, который повлечет смерть матери.