Назавтра она снова потеряла машину и кучу всего другого.
Возможно, записывать все — хороший совет, но «я становлюсь скрупулезной до параноидальности… — пишет она. — Я слежу за собой, как за врагом».
15 декабря
Мои отношения с Андре подошли к критической фазе, а именно той, когда я должен предложить ей переспать. Поскольку об этом и речи быть не может, я нахожусь в затруднении. Мы встречались уже пять раз и какими только скучнейшими глупостями не занимались, но я твердо придерживался своего плана: не говорить о Софи и как можно меньше затрагивать единственную тему, которая меня интересует, — ее работу. К счастью, Андре — девица болтливая и удержу не знает. Она рассказала мне кучу историй о «Персис», а я делал вид, что мне очень интересно. И смеялся вместе с ней. И не мог помешать ей брать меня за руку. Она трется об меня самым раздражающим образом.
Вчера мы пошли в кино, а потом выпить по рюмке в одно знакомое ей местечко недалеко от Монпарнаса. У нее там оказалось полно знакомых, и мне стало немного стыдно, что меня видят с подобной девицей. Она трещала без умолку и радостно жеманничала, представляя меня приятелям. Я понял, что она нарочно привела меня туда, чтобы выставить напоказ и похвастаться победой — вполне престижной, если учитывать ее внешность. Я с должной скромностью играл свою роль. Это лучшее, что мне оставалось. Она была на седьмом небе. Мы устроились вдвоем за столиком, и она никогда еще так ко мне не липла. Держала меня за руку до самого ухода. Выдержав приличное время, я сослался на легкую усталость. Она заявила, что провела «изумительный» вечер. Мы взяли такси, и тут я почувствовал, что дело добром не кончится. Как только мы сели на заднее сиденье, она совершенно непристойно ко мне прижалась. Очевидно, выпила лишнего. Во всяком случае, достаточно, чтобы поставить меня в неловкое положение. Подъехав к ее дому, я был вынужден принять предложение подняться и «выпить по последней». Мне было очень не по себе. Она поощряющее улыбалась, как будто я страдал врожденной робостью, и, разумеется, стоило нам переступить порог, как она поцеловала меня в губы. Словами не передать моего отвращения. Я изо всех сил сосредоточился на мыслях о Софи, и это немного помогло. Ее настойчивость требовала ответа (а ведь мне следовало бы это предвидеть и подготовиться, но подобная ситуация просто не укладывалась у меня в голове), и я пролепетал, что «еще не готов». Именно так я и выразился — просто это первое, что пришло мне в голову, и оказалось единственно искренним, что я позволил себе в отношениях с этой девицей. Она недоуменно глянула на меня, и мне удалось выдавить неловкую улыбку. Я добавил: «Для меня это так трудно… Нам нужно поговорить…» Она решила, что сейчас пойдут сексуальные откровения, и я почувствовал, как она успокоилась. Девицы такого рода обожают играть при мужчинах роль заботливых медсестер. Она сильнее сжала мне руку, словно говоря: «Не волнуйся». Я воспользовался неловкостью ситуации, чтобы смотать удочки, и нарочно сделал это похожим на паническое бегство.