Утомленные солнцем. Полуденный зной легче пережить лежа и не двигаясь
Сегодня охота на рыжих кенгуру ограничена властями всех штатов. Кроме того, Австралия — страна национальных парков, которые занимают 3 миллиона квадратных миль (почти 8 миллионов квадратных километров) территории. Большие размеры популяции и огромные пространства естественных местообитаний защищают рыжих кенгуру от исчезновения. (В этом смысле им повезло куда больше, чем, например, тасманийским дьяволам, которые находятся на грани исчезновения в результате активного освоения человеком их родной
Тасмании
.)
Правда, рыжие исполины иногда по неосторожности могут стать причиной и жертвой ДТП. Фермеры и егеря национальных парков, ездящие на джипах, знают, что при столкновении страдают, как правило, и животное, и машина. Поэтому они придумали прикреплять к переднему бамперу прочную раму— «кенгурятник», спрос на который, подогреваемый производителями автоаксессуаров, распространился по всему миру. Так что рыжий кенгуру может по праву считать себя соавтором этого изобретения.
Олег Соколов
У человеческой истории два уровня: история фактов и история аргументов. Еще Фридрих Шлегель назвал историографа «пророком, предсказывающим прошлое»: сделать историю из летописи можно, лишь добавив интерпретацию, непременно включающую в себя опыт современности. 1937 год — как раз такой случай. Дата эта крепко впечаталась в наше общественное сознание — это факт. То, что ее интерпретация остается полем яростных дискуссий, — другой факт. Значит, события, происходившие три поколения назад, актуальны. Аргументы, которыми мы объясняем Сталина и его эпоху, многое говорят о нас самих.
Среди многих прочих накануне событий 1937 года преследованиям в СССР подвергался правоверный коммунистический историк М. Покровский, имевший неосторожность заметить, что «история есть политика, опрокинутая в прошлое». По сути, он лишь перетолковал Шлегеля и, в конечном счете, был прав. Но с точки зрения той эпохи (и той политики!) сама мысль о неоднозначности исторических интерпретаций была преступной. Нет, утверждала тогдашняя догма, ход истории объективен и задан беспощадной борьбой классов. Кто думает иначе — в лучшем случае недоумок, а в худшем — глубоко законспирированный вражеский агент.
Но, помилуйте, зачем так лютовать? Классы борются в Англии и
Норвегии
, в
Камбодже
и
Сомали
, только почему-то с разной степенью беспощадности. Начальников отправляли в отставку и в царской России, но при этом не обвиняли в связи с английской разведкой и не расстреливали десятками тысяч. Впрочем, нет. Существовал в нашей истории известный царь
Иван IV
, и при нем классовая борьба тоже отличалась невиданной остротой. В библиотеке Сталина сохранилась книга А.Н. Толстого «Иван Грозный». На обложке рукой вождя несколько раз (видимо, в задумчивости) выведено одно и то же слово: «учитель».