Тогда он был веселый
и наглый и без особого труда добывал обильную пищу. Но сейчас ему казалось, что он никогда не ел досыта. Никогда. Только отменное здоровье и раннее взросление помогали ему выжить. Ах, как он завидовал собакам стойбища. У них были хозяева-кормильцы. Хотя собакам тоже жилось не очень-то сытно. Он знал это, слушая их переклички, но все равно они ели каждый день. А тут за какой-то крошечной полевкой приходилось бегать и бегать. Другое дело — лисы. Полевки для них — пища привычная, главная добыча зимой. Острый лисий слух улавливает писк полевки под снегом издалека, и они, рыжие, не теряют время попусту. А ему приходилось надеяться больше на свой нос в поисках мышей…
И вдруг однажды ночью он услышал далекий-далекий протяжный вой. Нет, это были не собаки. Смутная радость охватила сына Дарки: в морозной лунной ночи перекликались волки! Его братья по крови! И он помчался на их голоса…
Вожак не любил Долгую ночь[6]. Она всегда пугала его Прыгающими холодными огнями[7] на черном небе. Вот почему перед наступлением Долгой ночи он спешил увести стаю в страну Короткого дня — на юг, на Камчатку.
Стая уже пять раз отдыхала, но Вожак после очередной передышки упрямо держал путь на юг — туда, где светлело небо. Вожак бежал впереди, за ним две черные волчицы, за которыми держались четверо взрослых самцов и двое совсем молодых волчишек. Замыкал стаю угрюмого вида матерый волк Хмурый. На его плечах отчетливо виднелись глубокие шрамы — следы многочисленных стычек с собратьями за право обладать волчицами. Из-за них он дрался много и яростно. Если бы не ограниченность ума и слепая злость, которая охватывала его во время гона и охоты на оленей, он давно бы сам стал вожаком. Но он знал, что стая уважает в вожаке сначала ум, а уже потом силу и храбрость. Иначе нельзя: одними клыками в подчинении стаю не удержишь. И Хмурый мирился с этим, постоянно оставаясь на вторых ролях.
По пути на юг волки питались мышами, а изредка, кому повезет, и зайцами. Больше всех везло Вожаку, и он по-прежнему оставался неутомимым и сильным.
На закате короткого дня стая подошла к долине Апуки. А ночью волки учуяли запах человеческого жилья. И тогда они завыли. Их вой был очень похож на плач. Волки всегда воют, когда чуют человека. Мало кто из людей догадывается, что вой-плач волков — это их песня смерти…
Сын Дарки стоял перед Вожаком в живом кольце стаи. Глаза собратьев горели недобрыми угольками. Кто он, этот волчишка? Может, рядом другая стая? Тогда быть смертному бою.
Только Вожак, сидя на снегу в величавой позе, невозмутимо смотрел на внезапно появившегося чужака. Это был его сын, но Вожак не знал этого.