Пятнистый, белый с бурыми пятнам большерогий самец уже второй день норовил уйти подальше. Да еще сманивал оленух. Хитер.
Атувье потуже завязал ремешки лапок-снегоступов и пошел к невысокой, словно горб костлявого медведя, сопке, куда направлялся ленивой походочкой пятнистый самец, уводя послушных самок. «Горб» стоял рядом с другой сопкой, почти отвесной со стороны «горба». Атувье назвал ее «клювом».
Огромное малиновое солнце уже присаживалось на острые зубцы хребта, готовясь на покой. Короткий, как вздох оленя зимний северный день умирал на глазах.
Атувье ходко зашагал вслед за косяком и вскоре нагрелся. Пот солеными капельками стал собираться в уголках рта. Брови и ресницы еще гуще обросли инеем.
Он почти догнал косяк, когда самец будто издеваясь над ним, прибавил ход; трусцой поспешил к сопке.
«Э-э, пятнистый, а ты и впрямь надумал дикарем стать», — испугался Атувье. Испугаешься, если столько оленей уйдет стада. Тогда долго еще на Вувувье работать придется. Киртагин не промолчит все расскажет. «Придется на сопку подниматься», — вздохнул Атувье. Он безошибочно определил, что пятнистый пойдет по распадку между «медвежьим горбом» и «клювом». На «клюв» пятнистый полезет — слишком крута сопка. Олень не баран.
Пастух не ошибся: самец ходко направился к распадку. Пришлось и Атувье торопиться. Парень начал резво взбираться на сопку, чтобы опередить уходивших оленей. Взойдя на макушку «горба», Атувье постоял, обдуваемый сильным ледяным ветром, отдышался и заторопился вниз: день угас, и белые чистые снега стали призрачно-голубыми.
Атувье успел. Едва он спустился, как из-за мыска сопки показался пятнистый.
— Кха! Кха! — закричал Атувье, размахивая неразлучной палкой.
Пятнистый замер, косясь на пастуха. Он, похоже, очень удивился такому повороту события и теперь, видимо, размышлял, что же ему делать. Подумав, все-таки решил не подчиняться и попробовал обойти стороной преследователя, но Атувье решительно шагнул навстречу пятнистому и вновь взмахнул палкой. Олень дернулся и повернул, налетев на шедшую за ним оленуху.
Довольный собой, Атувье медленно шел за оленями: пока взбирался на сопку, устал маленько.
Олени тоже не торопились и часто останавливались, разгребали снег, чтобы щипнуть разок-другой ягеля. Олени Севера вообще бережно, аккуратно берут еду со «стола» тундры. Летом они ягель мало едят — предпочитают грибы, траву и листья кустарников. Листья тоже отрывают аккуратно: несколько листочков с одной ветки, несколько с другой. О, они мудры, олени Севера. Они знают, что очень медленно затягиваются любые раны на теле тундры. Ожог от пастушьего костра долгие годы будет держаться незаживающей язвой