— Я рассказала тебе все, что знаю. Теперь твоя очередь.
— Пойми меня, Айрин… это слишком тяжело.
— Кто знает, может, тебе станет легче… Попробуй, — подбодрила она.
— Мои родители не очень любили друг друга… Точнее, просто едва выносили. Они жили вместе ради меня… или ради своей репутации.
— Ты говоришь о матери?
— Да, о ней… Для нее это было частью имиджа. Мать всегда хотела казаться публике и поклонникам образцом добродетели. В журналах печатали фотографии, где мы втроем — просто эталон счастливого семейства. Я всегда жалел своего отца. Его карьера не очень удалась, но он любил меня. Я для него был важнее работы, в отличие от матери. Та вечно была занята и отсутствовала месяцами.
— Она не интересовалась тобой? — удивилась Айрин.
— Да нет, не могу этого сказать. В раннем детстве… лет до четырех она была всем для меня. Но потом, когда мать вдруг прославилась, получив первого «Оскара», она проводила со мной все меньше времени. Кончилось тем, что она жила только своей работой.
— Это твое мнение?
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Дональд.
— Может быть… тебе кто-то внушил эту мысль?
— Я понимаю, к чему ты клонишь, но…
— Есть много способов вызвать к себе жалость своего ребенка, вдобавок пробудив в нем неприязнь к другому родителю. Для этого не обязательно действовать прямо, можно идти от противоположного — ни на что не жаловаться, изображать стоицизм и проявлять великодушие и терпимость. Эффект будет тот же — один из родителей предстанет в глазах ребенка мучеником, а другой — тираном.
— Мой отец никогда дурного слова не сказал в адрес матери, наоборот…
— Это как раз подтверждает то, что я сказала.
— Но зачем?! Я не могу этого понять.
— Это своеобразная месть. Месть неудачника. Твоя мать была звездой, а отец немногого добился на том же самом поприще. Ребенок — удобный повод для сведения счетов.
— Айрин, ты не знала ни одного из них. Как можно делать такие выводы? — возразил Дональд.
— Просто я предположила, и больше ничего… По твоим глазам вижу, что на самом деле ты не так уж уверен в обратном.
«Это абсурд, — подумал Дональд. — Отец не способен на низкие и мелочные чувства». Но что-то против воли заставило его отбросить эмоции и задуматься над словами Айрин. Когда отец покончил с собой, ему было двенадцать лет. Что, в сущности, он знает о своем отце? Только то, что тот сам о себе говорил. Тогда его доверие к отцу было беспредельным. Но могли он объективно оценить ситуацию в таком возрасте? Какова бы ни была правда, надо ее выяснить раз и навсегда. Он не позволит больше болезненным воспоминаниям сбить себя с толку.