В кафе и дорогих магазинах, куда они заходили, все были с ними любезны и старались угодить. День складывался удачно, получался наполненным, щедрым на события и впечатления.
Но так происходило, лишь когда она была с Барбарой, потому что ее саму город принял не сразу. Может быть, даже до сих пор не принял. Например, часто бывало так, что, гуляя по городу, она чувствовала себя неприкаянной и ненужной. Она словно разглядывала картинки чужой жизни: фасады прекрасных дворцов, гранит набережных, красивые витрины магазинов, подворотни, дворы-колодцы — и проходила мимо… Как будто все это было не для нее. В такие дни она возвращалась домой усталая и опустошенная. Казалось, что все эти львы и сфинксы злобно ощерились, замыслив против нее что-то недоброе. Зоя чувствовала, что ей никогда не стать своей для этого города. Она здесь чужая, ее никто не любит, и она в сотый раз давала себе обещание завтра же взять билет и уехать. Тем не менее всякий раз ее что-то останавливало. Может быть, надежда на то, что однажды ей удастся доказать этому городу, что она своя — как Барбара.
Для Барбары город был огромной коммунальной квартирой, и Петербург любил ее — Зоя это сразу почувствовала. Дело было не в том, что Барбара красива и удачлива, нет. То есть красота и удачливость, вполне возможно, являлись как раз следствием любви города к этой женщине, но не причиной. И когда они с Барбарой гуляли, Зоя чувствовала, что ловит на себе отблески любви Петербурга к Басе — настоящей петербурженке с примесью невской воды в крови. В Басе, несмотря на холерический темперамент, порой проблескивало нечто русалочье, как луна на дне реки. Она часто была задумчива и молчалива, и Зоя в такие минуты понимала, что писательница пребывает в своих придуманных мирах. Возвращаясь в реальность, Барбара придумывала для них какие-то удивительные развлечения. Она могла пригласить Зою покататься по городу на машине глубокой ночью — посмотреть развод мостов или посидеть на крыше их дома. Зоя очень полюбила посиделки на крыше, с которой открывался удивительный вид на город, и даже был виден парящий в небе Александрийский Ангел.
Если у Барбары выдавалось свободное время и было тепло, они брали бутылку вина и шли на крышу. Однажды летом они просидели на крыше всю ночь. Зоя долго рассказывала Барбаре о своей любви к Павлику, плакала, жаловалась. Бася пила вино и слушала. Они и не заметили, как наступило утро. Когда рассвело, Зоя спустилась домой и вернулась на крышу с термосом кофе и булочками. Они пили кофе прямо на крыше, глядя на просыпающийся город.