— Ну вот, ребенка напугала, — негромко проворчала Зина. — Как тебе только в голову взбрело? Мне место в общежитии дают, я в Москве жить буду. А к вам — в гости приезжать. Между прочим, работа в парикмахерской начинается в восемь утра, за полчаса надо быть на месте. Думаешь, я буду через день в Москву отсюда мотаться? Это ж в пять вставать! Сдохнуть можно!
— Я встаю, — тихо вздохнула Вера, слегка покачиваясь вместе с Андрейкой. — И не через день, а каждый день.
— Ну ты у нас известная «комсомолка, спортсменка, красавица», — отшутилась Зина. — Ты ж небось и здесь на одни пятерки учишься?
Вера в ответ пожала плечами: мол, что ж тут поделаешь?
— Ты извини, — Зина доверительно понизила голос, — я к твоей маме заходить не стала перед отъездом. Она всем хвастает, как ее Лорочка прекрасно устроилась в столице. Я боялась — зайду, а она еще попросит Лорочке письмо передать или посылку. Не знаю, может, это мелко, но я не зашла. Она тебе пишет?
— Она даже не знает, где я.
— Да ты что? Ни разу не написала? — опешила Зина.
Лицо Веры стало строгим, даже мрачным.
— Насколько я поняла с твоих слов, она прекрасно обходится без меня. Давай не будем об этом.
Зина снова принялась за сочинские новости, но Вера больше не слушала. Подруга невольно напомнила ей о том, что она предпочла бы забыть навсегда. Андрейка, снова почувствовав ее настроение, недовольно захныкал и завозился.
— Тебе спать пора, мой хороший, — прошептала Вера ему в макушку и, извинившись, занялась ребенком.
Привычно, ловко, без суеты она проделала весь вечерний ритуал: покормила теплой кашей с фруктовым пюре, напоила теплым молоком, высадила на горшок, искупала и уложила спать. Посидела с малышом, пока он не заснул. Она старалась улыбаться, но ее мучили неотвязные мысли.
«Папа, а что такое „отродье“?»
Не хотела же вспоминать, а вспомнила! Ну, ничего. Главное, теперь у нее есть Андрюша, и он ничего такого никогда не узнает. Его никто и никогда не будет так называть. Вон как сладко спит…
Вера с детства мучилась бессонницей. Ей было страшно, и она не могла заснуть. Когда она была совсем еще маленькой, папа купил ей привезенную моряками на теплоходе из ГДР рыжую плюшевую обезьянку. Вера привыкла брать ее в постель и без нее уже не засыпала. Она подтягивала колени к животу, обеими руками крест-накрест обхватывала шею, прижимая к груди игрушку, поворачивалась на бок и только в такой «зародышевой» позе засыпала. Это было очень вредно, она практически перекрывала себе кровообращение, но иначе заснуть не могла. И эта скверная привычка сохранилась у нее в Долгопрудном, хотя здесь бояться было нечего. Кроме того, она все время мерзла, наваливала на себя гору одеял и натягивала на ночь шерстяные носки. Они у нее так и назывались — «постельные».