Вера решила положиться на собственное сердце и здравый смысл, как и советовал доктор Спок. Главное, ей было от чего оттолкнуться. Она сказала себе, что ее ребенок никогда не почувствует себя бракованной вазой. Он не будет крутить механическую мясорубку и получать подзатыльники. Он с самого начала будет знать, что для нее он любимый, желанный, самый дорогой человек на свете.
Сын отплатил ей сторицей. А может, где-то в небесной канцелярии, когда раздавали детские характеры, решили, что хватит с нее неприятностей, и выдали Вере диккенсовского мальчика, чутко отзывающегося на добро и не способного на зло.
Когда родился сын, Вера стала вести дневник. Собственная жизнь ее не занимала, да и не было у нее жизни отдельно от сына. Она отмечала в дневнике только события, касающиеся Андрейки. В десять месяцев он научился ходить, к году заговорил.
— Баран, баран, баран — бум!
Вера играла с ним в ту же немудрящую игру, в которую когда-то с ней играл папа. Андрейка быстро усвоил, что от него требуется, и вскидывал ей навстречу круто выгнутый лобик. Ему эта игра не надоедала.
— Исё! — кричал он, заливаясь веселым смехом. — Исё!
«Исё» (еще) стало его первым словом. Вера аккуратно занесла это в дневник.
Он скучал без нее.
— А де мама? — вопрошал Андрейка, топая по квартире, и сам себе отвечал: — Мама яботает.
Нет, Андрейка не был ангелом. Он рос подвижным, скорым на шалости, озорным мальчиком, за ним нелегко было угнаться, он всюду лез, и Вера, приходя из института домой, могла спокойно поесть и сесть за работу, только когда укладывала его спать. Энергии у него было столько, что он долго не засыпал и придумал себе развлечение: сгибал коленки и играл с ними. Одна коленка называлась Тименька, а другая — Нименька. Вера сидела за компьютером, отгородив кроватку сына импровизированной ширмой из старого халата, наброшенного на стремянку, и, улыбаясь, слушала, как Андрейка шепотом играет с Тименькой и Нименькой.
— Андрюша, тебе спать пора! — притворно сердилась Вера.
— Мама, я уже спю!
При этом Андрейка зажмуривался, чтобы мама видела, как крепко он спит. Но стоило Вере углубиться в работу, как из-за ширмы вновь раздавался тихий шепот: Тименька пошел к Нименьке в гости, а Нименька ему и говорит… И сколько фантазии было в этих историях!
Андрейка был привязан к ней всем сердцем. Каждый день ждал ее возвращения, не хотел без нее ужинать и ложиться. Он был такой смышленый, такой красивый, такой забавный! Обожал сложные технические игрушки. Почему-то вместо слова «это» в детстве он говорил «теко». Разбирал и собирал подаренный ему конструктор и с важностью приговаривал: «Теко — так, а теко — сюда», а Вера с Антониной Ильиничной, умирая со смеху и зажимая рты, чтобы не хихикнуть, наблюдали за ним сквозь приотворенную дверь.