— И то верно.
— Ну вот и все. — Раиса не знала, что сказать, и нервно закурила еще одну сигарету.
— И как ты живешь с этим? — хрипло спросил Владимир.
— Так и живу, — с вызовом ответила она. — А что, мне надо было умереть?
Владимир ничего не ответил. Он поднялся, подошел к двери. Все, что надо, он уже услышал. На пороге он повернулся и проговорил:
— Бог тебе судья. Но не попадайся нам на пути. Никогда. — И он вышел, хлопнув дверью.
Раиса некоторое время смотрела на закрытую дверь, потом перевела взгляд на свое отражение в зеркале. На нее смотрела изможденная женщина с грустными глазами, ярко накрашенная, выглядящая старше своих лет. От слез, косметика на ее лице размазалась и смотрелась Раиса действительно ужасно. Ее взгляд упал на бумагу, лежащую перед ней на столе, которую она изучала до прихода Владимира.
Раиса решительно взяла телефон и набрала номер:
— Артур? Это Раиса. Я согласна продать заведение. Встретимся завтра в десять. — Она повесила трубку.
Потом она взяла ватный диск, смочила его тоником и стала снимать макияж. Тушь смешивалась с румянами, с помадой. Она вновь смочила диск тоником. Руки тряслись. Лицо стало багровым, из глаз потекли слезы. И вдруг Раиса содрогнулась от рыданий. Она рыдала и не могла остановиться, ее всю трясло. Она рыдала о своей загубленной жизни, о потерянной любви, о возможности жить по-другому.
После истерики ей стало гораздо легче. Она взяла телефон. Надо было назначить встречу с юристом на завтра.
* * *
Владимир, пошатываясь, вышел из кабинета. В висках стучало, голова раскалывалась. У него есть дочь! Подобное не укладывалось в сознании. И его дочь воспитывает, как свою родную, женщина, единственная любовь всей его жизни.
Владимир зашел в туалетную комнату и поморщился. Здесь все было красным: кафель, сантехника, свет. Его уже все в этом заведении раздражало. Он включил холодную воду, наклонился и подставил лицо под освежающую струю. Стало чуть легче. Владимир снял пиджак, расстегнул ворот рубашки, смочил шею водой. Крутились назойливые мысли: «Почему Галина не пыталась найти меня? Почему не рассказала о ребенке?» И тут же сразу появились ответы. Найти было невозможно, она не знала людей, с которыми он общался. Не было ни номера телефона, ни адреса, ничего. Практически пропал без вести. А о ребенке как она могла рассказать? Взять и вот так, на улице, в их первую встречу после долгой разлуки выпалить, что я, мол, воспитываю твоего ребенка. Бред какой-то! Он злился. Безумно злился. Постояв несколько минут, он, по-видимому, принял какое-то решение и пошел в зал.