Почему именно об этой коллекции идет речь? Ведь в собрании музея есть экспонаты куда более выдающиеся, чем те, о которых я упоминал. Но эта коллекция имеет драматическую военную судьбу, доселе неизвестную не только посетителям хранилища, но и самим музейным сотрудникам. Еще и потому ее судьба интересна для нас, что связана она с людьми достойными, которые в тяжелую военную годину проявили самоотверженность и высокое понимание гражданского долга.
Розыск их имен, открытие обстоятельств, при которых они сберегли ценности, был сложен и длителен. Начался он, пожалуй, с того, что попалась мне в архиве глухая-глухая, в одну строчку, обмолвка о каком-то музейном золоте из Феодосии, которое было сохранено во время Великой Отечественной войны. И все. Только намек, только неясный отзвук каких-то отдаленных — но реальных ли? — событий.
И первые мои поисковые шаги чуть было не уверили меня в том, что архивное сообщение не более чем чья-то канцелярская оплошность. Когда я приехал в Феодосийский краеведческий музей, то выяснил, что никакого античного золота там нет. Нет, и все! Где же оно? И было ли?..
— Было,— ответили мне,— но в начале войны...
Словом, засел я в архив музея и с любезной помощью его директора Евгения Александровича Катюшина и научного сотрудника Людмилы Васильевны Стариковой, весьма мне помогавшей, отыскал, отыскал-таки «мое» золото! Не ошибкой и не преданием оказалась архивная строка. В описи музейных экспонатов, приготовленных 10 октября 1941 года к эвакуации, перечислялось несколько десятков античных и средневековых золотых и серебряных украшений, других изделий, большая нумизматическая коллекция. Солидный список! Драгоценности были уложены в самый вместительный и добротно сколоченный ящик, помеченный номером первым. Во втором помещены были терракотовые статуэтки, скульптура, майолика, амфоры. В третьем — старинные сосуды и вазы, светильники, статуэтки. В четвертом — 23 акварели замечательного крымского художника Константина Богаевского, изображающие виды Феодосии и Судака, старинные карты и планы. В остальных четырех — иные экспонаты, книги.
Перечень приготовленных к отправке вещей подписан директором музея Александром Ивановичем Даниленко и заведующим городским отделом народного образования Кукулиди. Но Даниленко умер несколько лет назад. Ни воспоминаний, ни записок о том времени не оставил. Его вдова Агнесса Карповна, с которой я встретился в Феодосии, сообщила лишь, что действительно ее муж вывозил музейные ценности. Затем работал заведующим отделом Левокумского райкома партии в Ставропольском крае, был комиссаром партизанского отряда. После освобождения Феодосии вновь руководил музеем до ухода на пенсию в 1968 году.