Лена откинула голову на стену и закрыла глаза. Замотала головой, прикусила зубами нижнюю губу. Вцепилась руками в его волосы и потянула на себя.
— Или ты хочешь чего-то другого? — протянул он прерывисто и хрипло.
Она чувствовала, что он готов взять ее, его член застыл у входа в ее лоно, жаждущего его внутри себя. Но он медлил. Не делал последнего рывка, не давал успокоения и удовлетворения.
Ждал от нее повиновения ему.
— Ле-ена-а… — протянул он, касаясь языком ее виска. — Моя Лена…Скажи мне…
И эти его слова, его тихий стон ей в ухо. Она сдалась. Зачем только сопротивлялась, спрашивается?!
— Я хочу тебя! — выкрикнула она.
— Как сильно хочешь? — выдохнул он, подхватывая ее и почти насаживая на себя.
— Очень… очень хочу! — выдохнула она, двигая бедрами ему навстречу. — Пожалуйста… Максим!
Он толкнул ее на стену и вонзился в тесные глубины.
Лена застонала, он тоже. И прижался лбом к ее виску. Затем поцеловал в уголок губ и стал двигаться. Четко, размеренно, глубоко проникая в нее с каждым новым толчком. Снова и снова доказывая свое превосходство над ней. Сильнее, жестче, с каждым выпадом подавляя ее. Двигался резко, стремительно, не останавливаясь, придерживая ее руками под ягодицы, и не давая ей упасть.
Ее ноги почти разжались, готовые соскользнуть с его бедер, но он удержал ее, вонзаясь в нее еще сильнее, еще глубже. Испивая ее до дна своими толчками.
Ее пальцы запутались в его волосах, она потянула их на себя, наверное, делая ему больно, прижимая к себе его лицо, касаясь ладонями щек. Она ощущала это не просто необходимость, но потребность касаться его кожи своими ладонями. Лена застонала, когда он прижал ее к стене плотнее, почти распластав на ней, последний раз толкнулся и излился в нее с таким же сладостным стоном, что и у нее.
Тяжелое дыхание оглушало. Сердца стучали в унисон. Капли воды стирали жар и следы желания.
— Никогда так не делай, — прошептал Макс, уткнувшись носом ей в шею. — Никогда…
Тяжело дыша, он уткнулся носом ей в шею, лизнул выступившую трепещущую жилку, поцеловал.
А Лена безвольно кивнула не в силах что-либо сказать.
Она всегда ему подчинялась.
Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня…
Иван Бунин
Чета Колесниковых жила за городом, в часе езды от дома Максима и Лены. Они перебрались туда чуть больше года назад, когда отец Макса, преуспевающий врач гинеколог Александр Игоревич, решил оставить свое место в городской больнице и перебрался за город, чтобы, как он выражался, «наслаждаться прелестями пенсионной жизни».
Его, как одного из ведущих специалистов города, пытались удержать руками и ногами, и, конечно же, отпускать не желали, предлагая всевозможные премии и надбавки к зарплате. Но Александр Игоревич был непреклонен в своем решении, как и в решении любого вопроса, который бы перед ним не стоял, а потому удержать его в городе так никто и не смог.