— Это не я.
— Мы учимся с тобой в разных школах, если тебе…
— Я не хочу этого знать.
— Неужели тебе не интересно? Хотя бы немного?
Спрашивая, я осознаю, что мне это интересно… самому. Почему Нина, стоящая передо мной, так грустна, в то время как девушка, которую я видел в кафе, все время улыбается и старается всем угодить? В чем разница? Если у Камдена Пайка, живущего в ее мире, есть все, почему она несчастна?
— Мне нужно возвращаться. Оуэн ждет меня, — говорит Нина. — Ты действительно больше не будешь пытаться пройти… туда?
Я молча киваю.
— Хорошо, — говорит Нина, — я просто хотела… попрощаться.
Она делает шаг в мою сторону, потом, помешкав, забирается на кровать и, пригнувшись, перешагивает через меня, задев мою руку концами длинных волос. Сев на подоконник, Нина перебрасывает ноги на другую сторону, спрыгивает, и через секунду я слышу шуршание сухой листвы под подошвами ее ботинок. Я, привстав, пытаюсь сказать что-нибудь на прощание. Может быть, спросить, где ее родители или зачем она хранит в шкафу целую стопку афиш к фильмам ужасов в рамках. Но когда я выглядываю в окно, оказывается, что Нина уже растворилась во мраке.
Весь сеанс доктор Саммерс распространялась о пользе дыхательных упражнений, а я молча сидел на диване, глядя на ковер. Вернувшись домой, снова нахожу в вазе записку от мамы и несколько купюр на покупку пиццы. Сую деньги в карман, не потрудившись оставить ответное послание. Включаю телевизор и переключаю программы до тех пор, пока не нахожу передачу о ребятах, катающихся на кроссовых мотоциклах. Даже в том состоянии, в котором я пребываю, мне бы вряд ли захотелось проводить вечер пятницы, глядя, как люди катаются по лесу на дурацких двухколесных драндулетах.
Но передача не об этом. На экране действительно мотоциклист, но он катается по городу и преимущественно на заднем колесе, заскакивая на погрузочные площадки магазинов и прыгая через припаркованные автомобили. Он проделывает несусветный трюк, прыгая с бетонного уступа на дорогу, находящуюся далеко внизу, делает в воздухе сальто и, успев принять нормальное положение, приземляется на усыпанную мусором мостовую. После этого показывают, как парень заводит мотоцикл в грузовой лифт и, вновь оседлав его, мчится к краю крыши старого кирпичного здания. Когда падение, кажется, уже неминуемо, он сворачивает, держась у самого края, и объезжает крышу по периметру.
Камера опускается вдоль стены и фокусируется на грязной мостовой у подножия восьмиэтажного дома. Когда она вновь поднимается, выясняется, что техники сняли с мотоцикла переднее колесо. Мне становится не по себе. Одно ошибочное движение, и явно недешевый мотоцикл, вильнув влево, упадет вниз, став лежащей на асфальте грудой металла, а каскадер разобьется в лепешку. Однако парень успешно повторяет трюк; объехав крышу на заднем колесе, и лишь по легкому покачиванию при поворотах под прямым углом заметно, каких усилий ему стоит удержать равновесие. Закончив, он спрыгивает с мотоцикла под громкие аплодисменты. Досмотрев трюк я обнаруживаю, что у меня вспотели руки.