Мама Олега заглянула в комнату и ахнула. А я, нагло высунувшись из-под одеяла, решительно поздоровалась:
— Здравствуйте.
Она удивленно приподняла брови и вместо приветствия, строго взглянув на сына, сказала:
- Олег, мне надо с тобой поговорить.
- Мама, — поспешно отозвался тот, — ты только не сердись, ладно? Мамочка.
- На! — мамочка кинула Олегу штаны и грозно добавила: — Немедленно оденься!
Олег поспешно схватил джинсы и торопливо стал одеваться:
- Мамочка, я сейчас, сейчас, кстати. познакомься, это Даша, а это моя мама Светлана Петровна.
- Даша? — удивленно переспросила Светлана Петровна и ухмыльнулась. — Пусть будет Даша, впрочем, какая разница. Почему у нас дома? Кажется, мы с папой просили — девиц в дом не приводить. Сколько можно!
Она, сердито хлопнув дверью, вышла.
Тут уже настала моя очередь удивляться, и я вопросительно уставилась на Олега:
- О! Оказывается, у тебя здесь целый конвейер: любимые девушки, как штабеля, одна за другой? А как же уверения в том, что я единственная и неповторимая? Почему ты ей не объяснил, что я не такая, как они? Почему ты ей не сказал про нас?
- Даш, я., - что-то начал объяснять Олег, но я его перебила:
- Все ясно. Кажется, мне лучше уйти. Кина, видно, не будет.
- Да, да, лучше уйти. Ну, зая, не обижайся, — невнятно промямлил он.
Получив на прощанье дежурный поцелуй, я ушла, а он даже не проводил меня до лифта. «Вот мерзавец, — думала я, — кажется, Томочка права насчет мужиков — все они одинаковые».
Размазывая по лицу тушь, я шла домой, погруженная в свои горькие мысли, кстати, для Олега нелицеприятные. И это в первый раз! Раньше он мне повода не давал. И вдруг почувствовала, как кто-то, ловко ухватив мою сумочку, попытался скрыться с ней в подворотне.
- А-а-а! — истошно завопила я и кинулась за грабителем. Я бежала и думала о том, какая я разнесчастная: сначала Олег, его мама, а теперь вот еще и сумочка. Сумочку было жаль. И в самом деле — модная, в тон моим сапогам кожаная сумочка была мне очень дорога. Может, потому, что это была моя самая красивая, пока единственная, сумочка, предназначавшаяся для особых случаев.
Я твердо решила, что не отдам её никому. Я припустила за ней, то есть за вором, еще быстрее, насколько позволяли каблуки. В какой-то момент я поняла, что бегу не одна, что рядом со мной бежит кто-то ещё и даже опережает меня в этом марафоне. Действительно, этот некто, догнав грабителя, сшиб его с ног и вырвал из рук мою сумочку. «Всё, — мелькнула мысль, — их двое. Один устал, так на помощь пришёл, вернее, прибежал второй, как в школьной эстафете».