Я-то знала, что в моей квартире документов этих и в помине не было, потому что они у Наташки, вернее, уже, возможно, у Томочки.
Бывший благоверный вернулся вскоре после моего прихода и был похож на побитую собаку. У него был настолько несчастный вид, что во мне проснулась жалость.
- Олежек, что с тобой? — проворковала я. — На тебе лица нет.
- Ничего, солнышко, ничего, все в порядке. Так на чем мы остановились?
- Ты говорил мне о том, что я единственная и неповторимая, — улыбнулась я…
Как принято говорить, обед прошел в теплой и дружественной атмосфере. Но, несмотря на внешний благополучный исход мероприятия, «на чашечку кофе» я своего бывшего мужа так и не пригласила. А он лез вон из кожи — так ему хотелось попасть в мою квартиру.
- Дашка, давай начнем всё сначала. А? Я сейчас поднимусь к тебе, как когда-то…
Я покачала головой:
- Нет, Олег, ничего у нас уже не будет сначала. Спасибо за приятный вечер.
- Я буду ждать, Дашка, — бросил он мне вслед.
Но я всё же устояла перед большим искушением: уж больно хорош, хоть и подлец, да и сердечко предательски ёкало. «Нет, уж, — подумала я, — теперь на эту удочку я не поддамся». Хотя, поднимаясь в квартиру, мелькнула все же мыслишка: была — не была. Тем более и Олег, я была в этом уверена, далеко не ушел.
Но мои сомнения прервало одно обстоятельство: только я собралась открыть дверь, как она вдруг настежь распахнулась, и из моей квартиры выбежал человек с чёрным лицом. Я заорала, конечно, от испуга, а он, не обращая внимания, отпихнул меня к стенке и помчался вниз по лестнице. Только потом я сообразила, что на лице у него была черная маска.
На ватных ногах я зашла в квартиру, ожидая увидеть то, что обычно бывает в таких случаях, — в общем, развалины Помпеи, но, к моему удивлению, все оказалось на своих местах. Я сразу ринулась к шкатулке со своими драгоценностями, хотя, кто ж чешскую бижутерию осмелится назвать таким громким словом — драгоценности. Так, побрякушки. Но в те времена для меня эти украшения казались наследством графа Монте-Кристо. Я зря беспокоилась — все оказалось на месте, даже золотые сережки и колечко, пожалуй, единственные стоящие вещи в этом барахле. Кстати, свадебное кольцо давно уже валялось в шкатулке, я сняла его тут же, как только пришла в себя от увиденной картины — белокурая швабра и мой Олег в одной постели. Сначала хотела его выбросить, но потом передумала: пусть полежит. Нет, конечно, нет, я и не думала, что вернусь к Олегу. Скорее, я хранила кольцо из расчета — его ведь можно и продать. А может, я хранила его как воспоминание об ушедшей любви?