Узнавал о таинственных египетских иероглифах: «Неведомо какие письма: сабли, луки, рыбы, человечьи головы, руки, ноги, топорки, а иного и знать нельзя, видимая и невидимая, а сказывают, будто некая мудрость учинена».
В «хождениях» щедро рассыпаны сведения по экономике дальних стран. Купцу, придворному домоправителю, да и просто рачительному хозяину не могло не запомниться подробное описание техники производства различных сортов сахара в Египте или рассказ о том, как используются смолы, плавающие на поверхности страшного, богом проклятого Мертвого моря — оно же Содомское: «Ту смолу емлют и мажут виноград, на котором черви появляются... а серу емлют и продают купцам, а купцы тою серою конопатят корабли».
И конечно, одна из самых любопытных сторон путевых очерков — многочисленные описания диковинной фауны и флоры. Тут и подробное повествование о фантастическом обилии птиц и зверей, обитающих в низовьях Дона. И полный юмора эпизод о том, как странник впервые увидел крокодила — «лютого зверя» в комнате у «аптекаря немчина венецкого». Правда, крокодил оказался не живой, а высушенный. Но тут же, рядом, обнаружился и маленький живой, со связанною пастью, дабы «не уела».
Нельзя не привести полностью и замечательного в своем роде описания птицы строфокамила, то бишь страуса: «Птица Строфокамил высотою человеку в плеча, а глава у ней аки утичья, а у ног копыто на двое, а ноги долги аки у журавля, крыла у нея аки кожаныя, ходит по земле, а летает мало; а бьет человека, кто ее раздражнит, ногою и копытом».
...И ставил себе такую задачу повествователь или нет, но изображенный им мир являл слушателю или читателю новые границы, невольно разрастался вширь, делался панорамнее, округлей. Там, за горами и за морями, где живут иные племена и народы и говорят по-чужому, там, оказывается, столько похожего на твою и мою жизнь: так же улыбаются и так же горюют, так же встают по утрам для труда, под петушиное пение и блеянье овец.
Читатель «хождения» не только приобщался к лицезрению иных земель, но, может быть, незаметно для себя обогащал душу особым внутренним видением — темные завесы отступали в сознании, и оно взрослело.
«Заутра же... сидехом в дому и писахом путники». А эти слова из дневника Василия Григоровича-Барского. Судя по тому, что с первых же дней путешествия своего в италийскую землю приятели регулярно заполняют «путники», мы можем предполагать: что-то существенно изменилось в юношах, паломничество отныне они понимают как труд и долг, а не как забаву.
Дорога пролегала через Карпаты. Здесь спутники немало подивились низко ходящим облакам, про которые Василий сообщает, что они «к главам нашим касахуся».