— Вот и славно, — старик внимательно заглянул в глаза Тихора своими добрыми, необыкновенно синими глазами. — Расскажи мне, что произошло с тобой. Куда ты шёл, где твои родители?
Острою болью отозвались вопросы старика в сердце мальчика. Чувствуя, что не сможет ответить на них, не проронив ни слезинки, Тихор отвернулся и уткнулся носом в подушку, пытаясь сдержать подкативший к голу комок. Наконец ему удалось взять себя в руки. Он вновь повернулся к старику и уже отвечал почти спокойным голосом.
— Их забрали.
— И ты шёл на их поиски? — дрогнувшим от изумления и восхищения голосом прошептал старик.
— Да. Я хотел найти дорогу к шахтам, — по-детски просто отвечал Тихор.
— Дорогу к шахтам! — изумлённо протянул старик и посмотрел на мальчика как-то по-особенному, по-взрослому.
— И тебе было не страшно идти одному?
— Но у меня никого больше нет, — пытаясь сдержать слёзы, ответил Тихор.
— Но что случилось с тобою? — пытаясь перевести разговор в другое русло, спросил старик.
Тихор и сам почувствовал, что если не начнёт думать о чём-то другом, то воспоминания о родителях, о родной деревне заставят его потерять самообладание и расплакаться. А этого ему совсем не хотелось.
Неизвестно почему, но этот высокий старик внушал Тихору доверие. От него веяло какой-то особенной добротой и спокойствием. Однако когда Тихор начал свой рассказ о том, как сбился с пути, как ночевал в лесу и что потом с ним случилось, лицо старика стало напряжённым, глаза внимательными, а дыхание — совсем незаметным. Казалось, всё его существо обратилось в слух, чтобы не пропустить в рассказе мальчика ни малейшего слова. Но когда рассказ Тихора подошёл к эпизоду встречи со старухой, глаза старика расширились от ужаса, и Тихор случайно заметил, что, слушая его, старик так вцепился руками в деревянную спинку кровати, что пальцы его стали совершенно белые.
— Так что ты сделал? — переспросил он, когда Тихор начал рассказывать о своём чудесном избавлении.
— Вытащил нож и несколько раз ударил её по глазам и по лицу, — спокойно ответил Тихор.
— Знаешь, то, что ты сейчас сказал, это чрезвычайно важно, — старик внимательно взглянул в глаза Тихора, затем отошёл к окну, некоторое время смотрел на улицу, скрестив руки на груди, и о чём-то напряжённо думал.
— Вы знаете, кто напал на меня? — спросил, наконец, Тихор, нарушая раздумье старика.
— Да, знаю, парень, к сожалению, знаю, — и глаза старика блеснули каким-то печальным огоньком.
— Почему «к сожалению»? — переспросил Тихор.
— Потому что это была ниана, сынок, — и в голосе старика послышались досада и отчаяние.