Вернувшись в Париж, она без труда добилась встречи с прославленным сыщиком. Антуан Мираду оказался еще довольно молодым человеком, лет тридцати, с правильными чертами лица и остроконечной, тщательно выхоленной бородкой, выдававшей в нем франта. Выходец из среды мелких судейских чинов, озлобленный былой нищетой и бесправием, он не получил в свое время ни порядочного образования, ни воспитания. Составив себе состояние и имя едва ли не шантажом, разбогатев и прославившись, он сделался заносчив и груб и не делал исключения даже для светских дам. Более того, он им дерзил намеренно, находя удовольствие в том, чтобы смущать знатных особ, попавших в затруднительное положение.
— Что вам угодно, мадам? — обратился он к визитерше, смерив Елену с ног до головы неприятным колючим взглядом.
— Я хочу получить сведения о некоторых людях, проживающих в России… — туманно начала она, но сыщик резко оборвал ее:
— Кто эти люди?
— Неужели не все равно?
— Они преступники?
— Как взглянуть… С точки зрения закона нет, — растерялась виконтесса. — Но если судить по совести…
— Я не занимаюсь вопросами совести, мадам, — презрительно усмехнулся Мираду. — Вы обратились не по адресу.
— А к кому мне следует обратиться?
— Не знаю, — пожал плечами сыщик, после чего повернулся к Елене спиной и, усевшись в кресло, закинув ногу на ногу, принялся читать газету.
Подобного отношения к себе ей не приходилось встречать, пожалуй, с того самого дня, как она покинула Россию. Елена дала себе слово больше не спускать никому, даже королю и папе римскому, если они захотят ее унизить.
Она подошла к Мираду, вырвала из его рук газету и, не дав ему опомниться, процедила сквозь зубы:
— Извольте встать, когда перед вами находится дама!
— Какого черта! — обескураженно закричал он, тем не менее вскакивая с кресла.
Его попытка отобрать газету оказалась тщетной, и виконтесса, торжествуя, методично порвала ее на мелкие клочки. Ее перчатки покрылись пятнами типографской краски, голубые глаза угрожающе потемнели.
— Что вам от меня надо? Убирайтесь вон! — продолжал, все менее уверенно, негодовать сыщик.
Он сжал кулаки, глаза его налились кровью, лицо мгновенно стало красным, как у лангуста, брошенного в кипящую воду.
Елена же, напротив, невозмутимая, опустилась в его кресло и с убийственной улыбкой произнесла:
— Я в два счета уничтожу вашу контору и вас самих, надутый идиот. Распущу слух, что вы грубиян, мерзавец и грязно домогались меня. Вы лишитесь клиентуры навеки. В ваших интересах помочь мне… Если вы будете думать долго, то я разозлюсь всерьез. Торопитесь! Я уже хочу вас раздавить, просто так, для забавы!