Я вспомнила, что миссис О'Хара сказала мне о болезни Виктории, и упомянула об этом.
Он нахмурился.
– Странно. Виктория ничего мне не сказала, хотя и выглядела немного бледной, когда, после вашего ухода, спустилась в гостиную. Она хотела поговорить о чем-то наедине с Пруденс. Похоже, ребенок начинает испытывать теплые чувства по отношению к своей будущей мачехе. Хорошо.
Теплые чувства по отношению к этой ледышке! Я едва не фыркнула. Лед и пламя…
Пламя. Я содрогнулась, увидев на мгновение мысленным взором объятую пламенем Викторию. Как могла я остаться в стороне, допустив, чтобы эта невинная маленькая девочка едва не сгорела во время землетрясения…
– Натаниэль, – я порывисто вздохнула. Он поднял голову.
– Вы побледнели. Вам нездоровится?
– Я не больна. Но я не та, за кого вы меня принимаете, – начала я торопливо. – Видите ли, дело в том…
Внезапно дверь мастерской с грохотом распахнулась и внутрь влетел комок шерсти. Проносясь через всю комнату, словно пушечное ядро, он замер у моих ног.
– Бесенок, должно быть, прорыл лаз под забором, – заметил раздраженно Натаниэль.
Я взяла Аполлона на руки и, стряхнув грязь у него с носа и лап, погладила по спине, молча проклиная его столь несвоевременное вмешательство.
– Придется мне обложить забор снаружи камнями, – сказал Натаниэль, забирая у меня щенка. – Надеюсь, это положит конец твоим шалостям, – сообщил он проказнику и, повернувшись ко мне, спросил: – Вы не заглянете к Виктории, пока я тут разбираюсь с этим возмутителем спокойствия? Передайте ей, что я скоро буду.
– Да, конечно, – пробормотала я, поняв, что наш разговор окончен. Натаниэль, чувствовала я, начинал проникаться ко мне доверием, хотя все еще считал, что я сплю с мужчинами за деньги.
Придется мне запастись терпением и подождать другого случая, чтобы сообщить Натаниэлю правду, сказала я себе, направившись к дому. Но что если он мне не поверит?
Я содрогнулась, не желая даже думать о такой возможности.
– Виктория? Это Тейлор. Можно войти? – Из комнаты доносились приглушенные рыдания. Что же такое сделала Пруденс, чтобы так расстроить девочку?
Дверь отворилась. Глаза Виктории были красными и опухшими, по лицу текли слезы. Шагнув в комнату, я порывисто обняла ее и прижала к груди.
– Миссис О'Хара передала мне, что ты плохо себя чувствуешь, – начала я осторожно. – Не хочешь сказать мне, в чем дело?
Виктория подняла на меня испуганные глаза. Чего она так боялась? Неужели и в самом деле заболела?
– Пруденс не велела мне об этом говорить, – губы Виктории дрожали.
Я подвела ее к кровати с балдахином и села рядом.