– Как он исчез?
Виктория опустила глаза.
– Я была последней, кто его видел. Я поднялась к себе рано – у меня в башенке на втором этаже была прелестная, вся в цветочек собственная спальня – и лежала в постели, читая роман, – морщинистое лицо старой женщины зарделось румянцем. – Видишь ли, роман этот считался тогда весьма неприличным, и мне совсем не хотелось, чтобы Натаниэль застал меня за его чтением. Поэтому я читала при свете свечи.
– И что было дальше? – спросила я, с трудом подавляя улыбку.
– Я услышала чьи-то шаги и решила заглянуть в комнату к брату, – на лице Виктории появилась презрительная гримаса, – ту, которую он делил с Пруденс. И увидела, как Натаниэль с телескопом в руке скрылся за дверью, ведущей на чердак. Видишь ли, он считал себя астрономом-любителем.
– И больше его никто не видел?
Виктория кивнула.
– Через несколько мгновений землетрясение разбудило всех в доме. Было чуть больше пяти утра. Это был настоящий ад… гнев Господень, как говорили некоторые… – Виктория на мгновение умолкла, вытирая слезы выцветшим кружевным носовым платком. – Тело Натаниэля так никогда и не было найдено. Ходили, правда, слухи, что Пруденс тайно вывезла его из дома. Но большинство склонялось к мысли, что он вышел на крышу и при первом же толчке свалился с «вдовьей дорожки» вниз.
– Но кто-нибудь несомненно должен был видеть…
– Мастерская и каретный сарай внизу были полностью разрушены. Земля там просто осыпалась и все рухнуло вниз… Тело вполне могло быть погребено под всей этой грудой щебня. Но лично я никогда в это не верила.
При мысли о лежащем где-то в земле Стюарт-хауза скелете я содрогнулась и поспешно переменила тему.
– Вы были в постели, когда началось землетрясение?
Прежде чем ответить, Виктория встала с кресла и, взяв чайник, вновь наполнила опустевшую миску Аполлона. Я нахмурилась. Если так пойдет дальше, очень скоро это избалованное животное потребует пончиков.
– Я сжалась в комочек под одеялом. Каким же теплым и красивым оно было, и с таким же цветочным узором, как обои на стенах, – заговорила она наконец, ставя чайник на место и накрывая его вновь вязаным чехлом. – Я говорила тебе, что моя спальня находилась в башенке на втором этаже и была вся в розочках и лилиях…
– Да-да, – поспешно прервала я ее на полуслове, пытаясь вернуть к теме нашего разговора.
– Ах, да. Итак, я читала в постели, когда началось землетрясение.
– И?…
– Раздался страшный грохот. В испуге я залезла с головой под одеяло, молясь о том, чтобы он прекратился. Все вокруг тряслось все сильнее и сильнее. С полки упала на пол моя фарфоровая кукла и разбилась. Я заплакала – я боялась, что в следующий момент рухнет крыша и я окажусь погребенной там, где лежу! Наконец комната перестала качаться. Я тут же схватила канделябр и, соскочив с кровати, выбежала на лестницу поглядеть, не пострадал ли кто из домашних. Кто мог знать, что это был еще не конец? Внезапно лестница у меня под ногами начала крениться… Огромная, двенадцатифутовая люстра от Тиффани, подвешенная к потолку третьего этажа прямо над бальным залом внизу, качнулась на мгновение в мою сторону и рухнула, усыпав пол тысячами стеклянных осколков… Я ухватилась за перила, чтобы не упасть, но нечаянно задела свечу и волосы мои моментально вспыхнули.