В столовую вошла тетя Фейс и, усевшись напротив меня, велела миссис О'Хара принести ей тарелку лепешек с джемом, взбитые сливки, залитые майонезом вареные яйца с ветчиной на тостах и две поджаренные до румяной корочки колбаски. Чистый холестерин – эта женщина, похоже, так и ждала, когда у нее будет инфаркт.
– Вы, я вижу, тоже устали, если спали так долго, – обратилась она ко мне, ожидая, пока прислуга нальет ей кофе. Подняв брови, она посмотрела на меня поверх очков. – Бессонница?
Вафля у меня во рту мгновенно утратила весь свой вкус.
– Почему вы спрашиваете?
– Да просто так. – Она бросила три куска сахара в свою чашку и добавила сливок. Я почти физически почувствовала, как уплотняются ее артерии. – Поздно ночью я видела свет в вашем окне.
– Я читала.
Не была ли тетя Фейс таинственным визитером, шпионившим в предрассветные часы за мной и Натаниэлем? Это представлялось маловероятным, но, с другой стороны, она заметила, что ее муженек не может оторвать от меня глаз (не говоря уже о руках). Если она услышала, как я выхожу из свой комнаты, она вполне могла подумать, что я собираюсь встретиться с ним, и последовать за мной.
В комнату, медленно ступая, вошел дядя Эфраим. Судя по его неуверенной походке, он еще не совсем оправился от своего вчерашнего знакомства с зубами Аполлона.
– А, вот ты где, Фейс. Итак… – При виде меня он умолк и стиснул в пальцах набалдашник своей трости.
– Да, дорогой? – с удивлением посмотрела на него Фейс.
Не был ли нашим ночным шпионом дядя Эфраим? Может быть, он увидел, как я вышла в сад, и решил закончить то, что начал. При этой мысли меня пробила дрожь.
Я встала, не собираясь вести светскую беседу с потенциальным насильником.
– Рада была поболтать с вами, тетя Фейс, но сейчас, с вашего позволения, я вас покину и попытаюсь разыскать Викторию.
Она медленно, с явным наслаждением, отпила из чашки.
– На вашем месте я поискала бы ее в кукольном домике.
Совет был дельный, и невольно я подумала, интересно, когда же она сама была там последний раз?
Я нашла Викторию на чердаке ее кукольного домика. Девочка свернулась калачиком, подтянув коленки к подбородку, а внизу, у подножия стремянки, ее сторожил Аполлон.
– Тебя прислал Натаниэль, чтобы ты меня отругала? – спросила она, когда я к ней поднялась.
– Нет, я пришла сама.
Она бросила на меня взгляд из-за коленей и крепче прижала к груди фарфоровую куклу, которая была у нее в руках.
– Ты тоже сердишься на меня?
Осторожно пробравшись между разложенными на полу куклами и игрушками, я опустилась на колени рядом с ней.
– Я не сержусь. Немного расстроена, возможно, но не сердита. Виктория, тебе не следовало писать эту записку. Ты не имеешь никакого права вмешиваться в личную жизнь своего брата. – «Или мою», – добавила я про себя.