Бырня вновь стал хозяином, человеком, не только гордящимся своей верховной властью над порученным делом, но и ответственным за дальнейшие судьбы его.
...Ну что ж, социологическую аксиому — уровень ситуации характеризуется уровнем претензий и требований — пока еще не отменил никто...
3
И, слушая эти претензии и требования, читая сугубо деловые фразы «об утверждении схемы функционального зонирования Государственного заповедника «Старый Орхей» и мероприятий по археологическому исследованию, реставрации, застройке и благоустройству его территории», обязывающие несколько министерств и ведомств республики провести конкретные, четкие, определенные работы, воспринимая все это как нечто само собой разумеющееся, трудно представить себе, что еще три десятка лет назад археологии Молдавии, по сути дела, не было вообще.
Когда в начале XVIII века тонкий политик, державный управитель и неутомимый собиратель древностей «господарь Молдавский» Дмитрий Кантемир создал капитальный труд «Описание Молдавии», в котором впервые были приведены полулегендарного характера сведения о заднестровских древностях, это была единственная — на полтора века вперед — серьезная попытка проникновения в историю этого края. Полтора века лишь отдельные увеселительные вояжи «в поисках бескорыстно любительских наслаждений» да случайные находки составляли фон исторической науки о заднестровских землях.
Правда, состоялось в 1898 году торжественное открытие Бессарабской губернской архивной комиссии, которая по декларациям своих создателей должна была вести археологические исследования, — но вся деятельность ее состояла в длительных заседаниях, наполненных красивыми сообщениями о пользе подобных исследований.
Правда, даже случайные находки, сделанные во время крестьянских работ, вызывали интерес у археологической общественности России и за право приобрести их спорили музеи и частные коллекции Москвы, Петербурга, Одессы и других городов, — но эти находки так и оставались лишь безымянными сувенирами истории.
Правда, бескорыстнейший И. Суручан, первый ученый-молдаванин, создатель кишиневского «Музея древностей Понта Эвксинского», собравший огромную коллекцию античных надписей, украшений, сосудов, предметов быта, оружия, найденных в Бессарабии, проводил на свой страх и риск и на последние свои деньги подлинно научные по тому времени изыскания, — но не было у него ни учеников, ни поддержки властей, ни средств для широких, достойных молдавской истории исследований.
Лишь в самом начале нашего века подвижники российской археологии супруги Стемпковские и один из основателей Одесского общества истории и древностей, Э. Штерн, провели раскопки большого числа кувганов и древних стоянок. Удача сопутствовала археологам — вещи, найденные в поселении конца каменного века вблизи города Бельцы, вызвали неподдельное восхищение участников XII Всероссийского археологического съезда, собравшегося в 1902 году. Эти раскопки убедили даже самых упорных скептиков в том, насколько перспективна для археологии молдавская земля. Но убедить скептиков — это даже не полдела. Нужно было заинтересовать тех, от кого зависело финансирование экспедиций, — чиновников и меценатов, и, главное, нужны были кадры исследователей.