Жарким утром передовые всадники Сулеймена появились у стен крепости. Каково же было изумление полководца, когда ворота крепости распахнулись и могущественные враги вышли пешие сдаться на милость победителя.
Со времени той победы никто не смеет наступить на маленького муравья. Сулей мен сдержал свое слово.
Шкодливый Товшан
У одного пыгамбера
(Пыгамбер — святой, пророк (туркм.).)
в доме жил Товшан — Заяц.
У каждого из людей есть свои слабости. Один готов голодным сидеть, лишь бы красивого ахалтекинского коня получить, а другому главное — глаз бараний съесть
(Бараний глаз — одно из лакомых среднеазиатских блюд. Его подавали почетному гостю в знак уважения.)
. Пыгамбер же любил своего Товшана больше собственной жены и все готов был для него сделать. Товшан об этом знал, и жилось ему в доме пыгамбера хорошо и свободно. Но свобода свободой, а все же есть для всех какие-то правила и запреты. Вот хотя бы тополь — туранга: растет у воды, а в пустыню далеко идти не может, потому что пить много любит. Саксаул же, например, совсем листьев не имеет, зато может тонкими зелеными пальчиками-веточками ловить солнечные лучи и не обжигаться о них. Так, играя с солнцем, убежал саксаул в пустыню и растет теперь в безводных песках, и ничего себе, хорошо растет.
Решил пыгамбер и своему любимому Товшану хоть один запрет сделать. Так, для порядка. А может быть, для испытания, хотя и очень был в нем уверен. Решил и говорит Товшану: «Я вина не пью, а тебе было все разрешено, но теперь прошу я тебя, Товшан, тоже соблюдай один запрет, совсем легкий. Знаю я, что ты сам не пил раньше молока, а с сегодняшнего дня я велю тебе молока никогда не пробовать».
Сказал и ушел, а Товшану, который никогда прежде о молоке и не вспоминал и вкуса-то его не представлял, вдруг почудилось, что видит он, как над очагом на женской половине стоит большой казан, полным-полнехонек жирного молока.
Никогда раньше не ходил Товшан на женскую половину, все больше на мягких подушках и коврах в самом почетном гостевом углу, развалясь, от дыхал или на руках у пыгамбера играл, а тут побежал скорее, приоткрыл тихо дверь, за глянул и видит — никого на женской половине нет, а над очагом на железном высоком тагане и в самом деле большой закопченный казан с молоком стоит. Захотелось тут Товшану молока попробовать. Так захотелось, будто нет на свете лучшего питья. Но запрет есть запрет!
Закрыл Товшан осторожно дверь и не спеша, в свой ковровый угол направился, только больше не удалось ему в этот день уснуть. Все подушки перепробовал, но даже на самой мягкой и любимой сон не шел, и играть не хотелось.