Это произошло так быстро, что я не успел уловить момент: невдалеке под углом к поверхности моря всплывал наш кит — в нескольких румбах правее судна.
Опять Свенд не увидел его, а Горджес по моему крику нацелил судно туда, куда я показывал.
Моментом позже из воды прямо впереди нас стремительно поднялся первый фонтан. Он с такой силой вырвался из китовых ноздрей, что оглушил меня больше, чем свист пара, выбивавшегося через предохранительный клапан. Этот пронзительный свист продолжался целых пять секунд, свидетельствуя о том, как сильно нуждались легкие кита в воздухе. Потом последовали второй и третий фонтаны. Я ждал четвертого, но его не было...
Сейчас, основательно перепуганный, кит нырнет. На расстоянии пятидесяти ярдов от нас его огромная темная спина начала выгибаться над водой... Самый подходящий момент. Гарпунеры в те дни предпочитали стрелять в преследуемое животное не дальше, чем за сорок ярдов. Прицеливание и стрельба из гарпунной пушки — великое искусство, ибо катапультируемый пушкой гарпун летит по траектории, и надо целиться поверх китовой спины; насколько выше — это зависит от глазомера, силы ветра, угла наклона платформы во время выстрела и так далее. Сейчас не было ветра, но гарпунера от цели отделяло слишком большое расстояние, да и бортовая качка стала больше обычной. И вот Ларсен, который вел прицеливание неотступно — фонтан за фонтаном, — нажал спусковой механизм как раз в тот момент, когда синевато-стальная громадина начала серпом изгибаться над водой.
Я подумал, что он взял слишком высоко. Гарпун действительно сначала взлетел очень высоко над китом — с привязанным к нему линем, который развертывался в воздухе как желтая кобра, устремившаяся к своей жертве, — и я был уверен, что капитан промахнулся. Но гарпун быстро достиг высшей точки своей траектории — как раз над спиной кита, поднимавшейся прямо ему навстречу из воды... И в тот момент, когда арка выгибающегося кита также достигла своего максимума, готовая превратиться снова в длинную скользкую спину, чтобы погрузиться в глубины моря, гарпун вонзился в самую середину ее, значительно ниже спинного хребта.
Это был замечательный выстрел на таком расстоянии, жаль только, что гарпун попал в кита ниже, чем следовало бы. Позже я узнал, что идеальным считается такой выстрел, когда гарпун вонзается в китовую спину на такой высоте, что взрыв его боеголовки разрывает спинной хребет. Но винить Ларсена было не за что, ибо казалось чудом, что он вообще попал.
А вот результаты этого выстрела произвели на меня удручающее впечатление. Как только «цель была поражена», произошел взрыв. Облако белых брызг и пены поднялось в воздухе около кита, затем наверх полетели большие и малые куски разорванных внутренностей, как комья глины, вышвырнутые из сырой земли взрывом минометного снаряда.