Окоп, подведенный к подошве малого холма, или взгорья, бойцы, по указанию командира, развели на три конца и стали их вводить в глубину, под тот холм.
День теперь горел по всему свету, и жарко было на земле, согреваемой солнцем с неба и пушечным огнем.
Агеев полез с лопатой в заваленное укрепление, где был телефон. Но к нему навстречу тоже откапывался кто-то сквозь сыпучую мягкость.
– Ты кто? – крикнул Агеев в грунт.
– Я Мокротягов, товарищ командир. Пулеметы в исправности, боезапас цел, блиндаж тоже ничего, бойцы здесь курят, а связи нету...
– Иди на свет!
К Агееву подполз боец Морковников.
– Вас спрашивают на левом фланге, товарищ старший лейтенант.
Агеев пробрался по ходу сообщения к своему левому флангу. Там стоял в траншее измученный человек со следами земли на лице и одежде.
– Я офицер связи, товарищ старший лейтенант, разрешите передать сообщение...
Агеев и офицер перешли в ближнюю воронку и остались там в одиночестве.
Офицер связи рассказал Агееву обстановку боя:
– В штабе части есть точные сведения – центральный удар противника будет развит в направлении Семидворья. Мы должны здесь оказать торможение движению противника. Вам приказано держаться. Важно, чтобы противник убедился, как нам необходимо это Семидворье. А нам оно по обстановке совсем не нужно. На дальних флангах вашего подразделения пойдут вперед наши главные силы и сомкнутся на западе, впереди вашего расположения, а Семидворье к вечеру или ночью очутится внутри нашего яйца. Но сердцевина боя будет у вас – сюда будет валиться противник, а вы его заманивайте к себе на смерть своим сопротивлением. Вам надо держаться. Решение же боя будет не у вас; здесь вы ведете лишь демонстративную оборону: таков смысл ваших действий. Понятна задача, товарищ старший лейтенант?
– Понятна, товарищ лейтенант, – ответил Агеев.
– Желаю успеха, – сказал офицер связи и повторил: – Желаю успеха и победы. До свидания... Прощайте, – добавил он затем и обнял Агеева, припав своим лицом к его плечу.