Птенцы прижимают головы к дверце клетки, чтобы лучше видеть мать. Сквозь дверцу хорошо виден красивый круг из мелких перьев — «лицевой диск», который обрамляет их физиономии. Удивительные звуки раздаются в ночной тиши: кошачье мяуканье, щелканье глухаря, шипение змеи и воркование, напоминающее весеннюю песню вяхиря.
Ноттов забывает, что стоит в засаде, он не сводит глаз с поющих птиц. А когда, наконец, вспоминает, для чего находится здесь, и поднимает двустволку, то обнаруживает, что самка сидит на одной линии с клеткой. Если он сейчас выстрелит, рискует поразить также и птенцов.
Придется обождать.
Немного погодя Серое ушко перелетает на дерево и усаживается внизу. Ноттов тщательно прицеливается и нажимает на спусковой крючок. Мощный грохот разрывает воздух, из ствола вырывается длинный огненный сноп.
Когда дым рассеивается, Ноттов видит большую птицу в траве под березой. Она мертва. Огромные крылья распластаны, перья на затылке вздыблены; кажется, будто и перед лицом смерти птица намерена защищать своих птенцов. Но глаза уже сомкнулись, теперь даже зоркие глаза филина не смогут ничего различить...
Часа через два восходит солнце. Ноттов в это время уже далеко от дома. Он направляется в поселок, чтобы продать филина, на плече лежит тяжелый мешок, в нем спрятана большая и еще теплая птица.
Но Ноттов не ощущает тяжести. Он радуется, как дитя, и легко перемахивает через ручьи. Да, народ в Стурьшедалене раскроет рот, когда он покажет взрослого филина! Давно там не видели удачливых охотников. Но больше всего его радует мысль о том, что скажет сосед, Толлеф Лисэтр, когда узнает, что на сей раз он, Ноттов Бьерке, подработал на филинах из Курпоса...
В этот ясный сентябрьский день Ноттову не сидится дома. С двустволкой за спиной он бродит по лесу и выискивает места, где обычно водятся рябчики. Но сегодня ему не везет, рябчиков будто и след простыл. Потом Ноттов сворачивает на узкую тропу, ведущую к Фюрюфлаке, и незаметно для себя направляется к Кур-посу. Он и сам не знает, почему выбрал именно этот маршрут — словно что-то влечет его в ту сторону. Должно быть, все дело в привычке — он много ходил здесь последнее время... Погруженный в воспоминания, он не сразу замечает, что наступил на что-то твердое. Наклонившись вперед, переворачивает находку сапогом. Да это заяц, вернее то, что от него осталось!
Ноттов сразу догадывается, что это остатки трапезы филина. Он внимательно осматривает тушку и приходит к выводу, что она лежит тут не один день. Значит, самец с Курпоса еще летает в этих лесах...