...Всю ночь Анна не смыкает глаз. Раз десять выбегает она на крыльцо и смотрит в сторону леса, куда вчера ушел Ноттов. Ее увядшее, морщинистое лицо выражает муку и усталость.
За долгие годы совместной жизни она привыкла к тому, что летом Ноттов часто не возвращался к ночи, но зимой такого с ним почти не случалось.
Переждав день в надежде, что муж вот-вот вернется, Анна под вечер отправляется к соседу, Толлефу Лисэтру.
Жена Толлефа, завидев соседку, торопливо направляющуюся к дому, понимает: что-то стряслось. Анна, с трудом переводя дыхание от быстрой ходьбы, рассказывает, что привело ее на хутор.
Через час Толлеф, Анна и Инга выходят из Бьерке в том же направлении, что и Ноттов сутки назад. На опушке леса Толлеф обнаруживает его следы; счастье еще, что ночью снега не было. Им не сразу удается определить направление — следы петляют. Видимо, Ноттов выслеживал зайца много раз они ходят по кругу; это утомляет и портит настроение. Анна и Инга стараются не отставать, но это не так-то просто, когда хорошо тренированный Толлеф начинает прибавлять ходу. Хорошо еще, что он расчищает им в снегу путь; обе женщины поочередно идут за мужчиной, последнему двигаться легче.
Наконец, они добрались до болота Старрмюра и, продолжая двигаться по следу Ноттова, находят место, где филин лакомился зайчатиной.
— Вот увидите, он пошел на Курпос! — с уверенностью говорит Толлеф.
И правда, следы ведут к Курпосскому ущелью. Ноттов повернул прямо на восток, следы показывают, что он торопился: он делал такие большие шаги, что даже Толлеф с трудом их повторял.
При мысли о том, что Ноттов направился на Курпос, Анне становится страшно: она знает, какие там крутые места, Ноттов не раз рассказывал ей о забытом богом ущелье.
Страх придает Анне силы; она делает такие шаги, что почти наступает Толлефу на пятки.
Вскоре Толлеф и Анна оказываются у Курпосской скалы, грозно нависшей над ущельем. Анна аукает и замирает в ожидании ответа. Но лишь слабый шелест ветра нарушает мертвую тишину.
Толлеф внимательно смотрит на скалу.
— Смотри-ка, вон на том склоне снега нет. Видно, кто-то его соскреб.
Они карабкаются вверх по каменистой гряде, по-прежнему двигаясь по следу Ноттова. Наконец доходят до скалы и находят расселину.
Толлеф смотрит вверх и качает головой.
— Сущее безумие лезть на такую верхотуру!
Анна не отвечает, она не сводит взгляда с темного пятна в снегу. Лицо ее становится мертвенно-бледным. Не будь рядом Толлефа, она бы упала. Вдвоем они бредут туда, где в снегу лежит скрюченный, неподвижный Ноттов. И с ужасом понимают: он сорвался с отвесной скалы!