Мы выезжали из старинного дома Доменико Аббруцезе на почти столь же древнем «фиате». Латаный-перелатаный кузов громыхал на каждой выбоине в асфальте, не чиненном с 40-го года. Путь лежал через живописнейшие места — виноградники Флери, Монтероссо, Трекастаньи, Педара. На аккуратных террасах, сложенных из кусков черного базальта, вздымались волнами друг над другом цветущие сады. В Николози мы покупали хлеб, твердый наперченный сыр и колбасу; вино Аббруцезе захватывал из собственного погреба, и, право, лучшего вина не сыскать было по всей Сицилии.
Городок Николози едва-едва избежал гибели в 1669 году, когда из трещины, появившейся в километре выше него, началось самое значительное за двадцать пять веков извержение Этны. Несколько дней подряд раскаленные бомбы с оглушительным ревом вылетали под напором газов из чрева земли и образовали два огромных, почти слившихся конуса, позже окрещенных Монти Росси. Из нижней части трещины в это время текла жидкая лава, пожирая поля, сады, виноградники и деревни густонаселенного края. Все испепеляющий огненный поток неотвратимо полз к побережью. А тут на пути его лежал город Катания...
Суеверный ужас, внушаемый действующим вулканом, у подножия которого вынуждено жить окрестное население, давно укоренился в сознании людей, причем постоянная угроза воспринималась ими как наказание, предопределенное свыше. Это, однако, не мешало им при малейшей возможности противостоять нашествию. В 1669 году катанийцы явили тому прекрасный пример.
Вместо того чтобы без оглядки бежать от стихии, они выступили ей навстречу. Надев кожаные сапоги, закутавшись в смоченные водой бычьи шкуры, они погнали повозки, груженные бочками с водой, к фронту потока, где вступили в яростное сражение, подбадривая себя пением и громкими криками. Люди хлестали огненные ручьи дроковыми метлами, макая их поминутно в бочки с водой, — так они рассчитывали охладить поверхность лавы и остановить ее продвижение. Возможно, операция увенчалась бы успехом, будь у катанийцев возможность довести дело до конца. Но в самый разгар работы на них напали жители Патерно, вооруженные дубинами и вилами. Соседи из Патерно, естественно, не желали, чтобы поток повернул в их сторону и поглотил их земли...
Так лава достигла стен, защищавших в те времена город Катанию. Там фронт остановился на несколько дней, а затем, накопив силы, лава штурмом взяла стены и поползла по улицам, круша дома и храмы, пока наконец не достигла моря.
Именно с той поры существует — не знаю, писаный или неписаный — закон, всю тяжесть которого я почувствовал в 1971 году. Закон этот воспрещает каким бы то ни было способом препятствовать естественному течению лавы: божья или скорее дьявольская воля должна восторжествовать. В случае его нарушения вам грозят неприятности: если отведенный лавовый поток причинит хотя бы скромный ущерб соседям, на вас ложится вина со всеми вытекающими из этого последствиями — привлечением к суду, судебными издержками, приговором, выплатой компенсации и даже вендеттой... Конечно, органы власти в местном или национальном масштабе могли бы добиться отмены архаичного запрета. Но, увы, я на собственном опыте убедился, что те, кто облечен властью, пуще всего на свете боятся ответственности. Когда три века спустя после потасовки между жителями Патерно и Катании в 1971 году я предложил применить кое-какие технические средства, чтобы взять под контроль лавовый поток, то натолкнулся на непреодолимое препятствие, воздвигнутое законом трехвековой давности...