У палатки сидели полковники Гришин, Яманов и полковой комиссар Гаранин, начальник политотдела. Его Моисеев не знал - в дивизию Гаранин пришел уже на фронте.
- Садитесь, Моисеев, - полковник Гришин ловко свернул самокрутку и закурил. - Доложите, где вы были.
- Взорвали мост на Беседи. Когда отходили с ротой, то приняли бой с мотоциклистами. Потом подошли автомашины с пехотой, несколько танков, вот и задержались.
Гришин курил, чуть прищурив глаза.
- Овец они ловили, - перебил Моисеева Гаранин.
- Каких овец? А-а, ну да после боя. Недалеко от расположения штаба, попалась нам отара. Бойцы взяли двух. Пастуха не было, а то бы спросили.
- Я же говорю: овец они ловили, - повторил Гаранин, - а пастух был.
- Майора Зайцева ко мне, - приказал Гришин своему адъютанту лейтенанту Мельниченко.
Подошел начальник разведки дивизии майор Иван Зайцев.
- Кто вел бой на дороге у Барсуки? Есть у вас такие сведения?
- Саперы, товарищ полковник.
- Идите, Моисеев. И вы, Зайцев, - сказал полковник Гришин и бросил неприязненный взгляд на Гаранина.
- Что он на меня набросился за этих овец? - спросил Моисеев Зайцева, когда они отошли от палатки.
- Кто-то видел, как вы этих овец ловили. Так могут и в мародерстве обвинить, ты смотри. В этом бою вы целую колонну задержали, выходила она прямо на штаб. Наши успели отойти в сторону, пока вы держались. Если бы не это - досталось бы тебе за овец. Вот Гришин и простил.
- Овцы... Мародерство... - усмехнулся Моисеев, чувствуя, как отлегло от сердца.
- Он почему придирается, Гаранин-то, - сказал Зайцев. - Потеряли сейф с партийными документами. Взбучка ему будет, если вообще не снимут, вот он и срывает злость на других...18
Когда полк капитана Шапошникова вышел к Суражу, его внимание привлекли группы людей в пижамах, бродивших около усадьбы с садом.
- Тюкаев, узнайте, кто это. Сумасшедший дом, видимо.
Лейтенант Тюкаев вернулся через десять минут:
- Дом отдыха, товарищ капитан. Я им говорю: "Немец на хвосте", они мне: "Чего панику разводишь!" Как из другого мира. В пижамах...
Шапошников вывел полк за реку, положил его в оборону. А в реке продолжали беспечно купаться отдыхающие, даже не поинтересовавшись, почему здесь начали окапываться пехотинцы.
Вскоре к реке выскочили немецкие мотоциклисты, за ними подкатили автомашины с пехотой, и только тогда отдыхающие, натянув пижамы, разбежались кто куда.
Разгорелся бой, тяжелый, изматывающий, на почти 30-градусной августовской жаре.
К вечеру, с большим трудом выйдя из боя, полк оторвался от колонны немцев, жертвуя несколькими взводами прикрытия, и ушел проселком в сторону Унечи.