Молния снова исчезла.
Я вылетел из кают-компании и помчался к выходу. Всё стихло, когда я вырвался на воздух. Здесь пахло жжёным деревом, пепел летал вокруг меня, порхая словно живой и закручиваясь в малые вихри. Я стоял у входа и не знал, зачем ушёл. Наверное, мне просто хотелось побыть одному, не слышать грома чужих слов. Только сейчас я заметил, как тряслись руки. Нет, меня трясло всего, словно в лихорадке. Деревья всё так же недовольно шумели. Наверное, уже хватит молчать и идти на поводу у обстоятельств. Боже мой, да ведь я так и поступал! Всё, хватит! Надоело!!! Всё-таки стадный инстинкт у человека весьма силён: кто-то иной договорится с каргонцами, кто-то иной наладит связь в коллективе, кто угодно, только не я. Только не я! Лишь бы не брать на себя ответственность, лишь бы не выделяться – откуда идёт этот посыл?! Почему Эволюция сочла лучшим, чтобы мы, люди, следовали за вожаком, списывая на него всю ответственность, совершая безумные поступки? А где же личность? Где величие разума? Это какая-то злая усмешка над высокими идеями! Кто там, природа или бог, решили дать великую идею, но тут же отнять реальность её исполнения?! Великая цепь случайностей эволюционного пути или умысел Бога? И что тогда, заниматься теодицеей или принять всё со смирением? Но нельзя всё пускать на самотёк, нельзя идти кратчайшим путём, как бы этого ни хотелось подсознанию. Всему должен быть свой предел. Свой лимит молчания я уже исчерпал.
«Что ж, теперь мне потребуется вся воля», – понял я. – «Не отступить, не прогнуться – это трудно, всегда есть это проклятое искушение…»
Я направился в кают-компанию. Манулов сидел в углу. Его взгляд был настолько тяжёл, что по сравнению с этим то, что все видели раньше, выглядело почти улыбкой. Алексей Васильевич и Мирослав находились напротив него. Единственным, кто заметил моё появление, оказался Белоусов.
– Прогулялся? – спросил он.
– Почти, – ответил я и, понимая, что сейчас не лучшее время для диалога, всё-таки начал, взвешивая каждое слово.
– Знаете, мы теперь не можем сопротивляться. Мне кажется, следует принять условия Молнии. Не зря же она сказала, что у нас нет больше попыток.
– Поговорить с врагами, да? – с иронией проговорил Манулов.
– Выслушать, прислушаться, понять.
– Всё это вроде как естественно и даже желанно, – сказал Северин. – Но, как известно, добрые побуждения разбиваются о скалы реальности.
– Я уверен, Молния нам поможет.
– И духи, да? – язвительно произнёс Манулов.
– Если они существуют, как личности… или что она имела в виду…
– Я посмотрю, как ты это сумеешь…