– Ну, мы тоже тебя кое-чему научили, верно?
– Да… – Ира повернулась. – Скажи, я и вправду похожа на человека?
– Мне кажется, не только похожа. Ты и есть человек. Всё не можешь решить, хорошо это или плохо?
– Пожалуй… Я вчера много думала. Знаешь, когда горизонты сужаются, ты начинаешь видеть детали отчётливее… Так должно быть, мне кажется, да? Но почему-то не удается.
– Столько намешано в человеке.
Я признался себе, что Молния, а теперь Ира, привлекает меня. Может быть, своей загадочностью, мудростью и острым умом вперемешку с наивностью и детской непосредственностью. Никто и никогда ранее так не цеплял меня. Я всегда находился в работе. Работа, новые концепции построения искусственных интеллектов, их воплощение казались для меня самой сутью жизни.
«Боже мой. А мы с ней две стороны одной монеты», – подумал я. – «Позднее у меня зажигание, однако».
Да, я её привлекал тем же, чем и она меня. Пасьянс сходился. Не зря же она назначила меня капитаном, а вчера пришла поделиться своей болью. Она шла сверху вниз, а я снизу вверх. И вот мы встретились. И каждого жадно интересовал путь, проделанный другим.
– Странно как-то ты на меня смотришь, – сказала Ира. – Я что-то не так сказала?
– Нет, ничего такого. Извини, это я что-то задумался. Ты вчера так испугалась…
– Да, – она опустила голову. – Как-то необычно было, но очень приятно. Почему-то не хотелось, чтобы это кончалось.
Я несколько смутился.
– Некрасиво я сказала… Это неприлично, да?
– Ничего страшного. При мне ты можешь говорить всё, что приходит в голову. Мы же друзья, помнишь?
– Да, но я не буду успевать говорить всё, что приходит в голову, – расслабленно улыбнулась она. – Я пытаюсь понять, что же это значит. Я знаю только родственные чувства Отца к ребёнку, но ведь даже у вас они немного иные. Я посмотрела несколько фильмов. Там одно и то же понятие применялось к разным отношениям…
– Ира, ты так вчера ничего не поняла?
Она вопросительно и ожидающе посмотрела на меня.
– Давай я тебя снова обниму, а ты попытайся понять.
– Если так можно…
– А кто нам запретит?..
Я поманил её к себе и обнял, стал гладить по спине и волосам. Ира укрывалась за мной, и ей было легко и просто. Я это чувствовал. Может быть, ей не хватало некоторой сдержанности, что я всегда ценил, но сейчас это казалось чем-то ненужным, лишённым всякого смысла. Зачем? Ира была такой непринуждённой, открытой, незапачканной кривизной души. Разве не эту естественность я всегда желал видеть?
– Просто доверься чувствам, – сказал я. – Здесь ты не можешь ошибиться.
Мне подумалось: вдруг что случится, и слова Демиурга обернутся самым трагичным образом. Отец прощался с дочерью навсегда. «Дорога в один конец», – сказал он. Я так привык к её присутствию, что даже временная разлука оказалась бы для меня пыткой.