– Но мы же не можем отдать им наши находки! – сразу напомнил Радненко.
– И сражаться с ними мы тоже не имеем возможности, – напомнил Фаррел. – В результате на нас ляжет ответственность за нарушение перемирия.
– История нас проклянёт, – согласился Вязов, – и будет права.
– И всё-таки есть возможность, – снова заявил Радненко.
– Слушайте, – уже раздражённо сказал Главный инженер. Я предпочёл отвлечься на изучение документа, – вы всего лишь помощник господина Белоусова, которого здесь даже нет. Не суйтесь в дело, в котором вы ничего не понимаете.
– Я не археолог, – признался Радненко.
Я сначала не поверил собственным ушам. Я что, ослышался? Но все, включая Николаенко, Фаррела и Лунько, смотрели на Геннадия Алексеевича с немалым удивлением.
– Решили сказать правду? – спросил капитан, и я понял, что тот знал об этом. Вот так новость!
– В световом годе находится земной флот, – заявил Радненко. – Такое расстояние позволяет прибыть ему за пять-шесть часов. Мы можем отослать капсулу с сообщением. Они оповещены.
– Что здесь происходит? – ошарашенно произнёс Главный инженер, но ему отвечать не стали.
– Господин Радненко, – официальным тоном сказал Лунько. – Потрудитесь, пожалуйста, объяснить, на каком основании нарушено соглашение и почему никто об этом не знал?
– Николаенко, вы в курсе? – спросил Фаррел.
– Нет, – мрачно ответил капитан «Непобедимого».
– Тайны мадридского двора, чёрт бы вас побрал, – еле слышно проворчал Вязов, и я готов был подписаться под его словами.
– Ястреб, выключи запись, – обратился наверх Радненко.
– Капитан? – запросил разрешения искин.
– Отключи.
– Сделано, – ответил искин.
– Говорите, Геннадий Алексеевич. Мы вас внимательно слушаем.
– Все вы выполняете задание, о секретности которого не стоит говорить, – произнёс Радненко. В голосе его чувствовалась сила и уверенность. – Капитан, вы разговаривали с адмиралом. Он вам говорил, что важнее этого задания не может быть ничего.
– Но я не буду подставлять свой экипаж под удар целого соединения флота Каргона без причины.
– Разумеется. И я постараюсь вам объяснить причину. – Что вам известно о причинах войны? – спросил Радненко и добавил. – Только честно. Поверьте, у меня нет причин отстранять вас от командования.
– Ничего, во что безоговорочно поверил бы.
– Это верно. Экономических причин нет, политических тоже: насколько нам известно, никаких оскорблений мы им не наносили. Врождённая агрессивность? Вариант, капитан. Вполне возможно. В конце концов, система диктатуры, жажда власти были свойственны людям во все времена. Наверное, они свойственны и каргонцам. Как вы думаете?