Встречи с «Сиккари»
...Когда перестраивают древние пагоды, то считается, что они ни в чем не отличаются от прежних. Но на самом деле неуловимые отличия есть, их не может не быть, и поэтому за века пагоды часто изменяются значительно. Так же и традиции — они живут, умирают и возрождаются вместе с людьми. И может ли кто-нибудь сказать, когда, в какой старине появилась вдруг неведомая новая традиция «сиккари»? Да и есть ли такая, в самом деле? А если есть, что она значит? Ведь японцы так широко употребляют это слово.
...Просторно было в поздней электричке, которая везла меня из Токио на маленькую станцию Онэ, где находится университет Токай. Обычно в вагонах бывает тесно, и перед глазами мерно раскачивается море совершенно одинаковых стриженых черных затылков. Но в поздний час на синих бархатных диванчиках дремало только несколько пассажиров; за черными окнами то и дело вспыхивали разноцветные огни полустанков. Японцы имеют привычку во сне класть голову на плечо соседу, и напротив меня, прикорнув на плече грустного старика, спал молодой парень. На его тонкой шее подрагивал яркий платок, на пальце тускло блестело дешевое кольцо, а запыленные ботинки были на непомерно высоких каблуках. По виду он напоминал официанта из ресторана средней руки. Когда пустой поезд сильно раскачивало на поворотах, официант кренился ко мне. И тогда до меня долетал острый запах виски. Вначале старик терпеливо подталкивал парня плечом, но потом вдруг сильно оттолкнул его. Тот разлепил свои глаза и оторопело посмотрел на старика.
— А ну, будь сиккари! — громко закричал старик. — Ты не сиккари, ты только позоришь всех!
При этом оба выразительно посмотрели в мою сторону.
— Извините! — поклонился парень, поднялся с сиденья и, покачиваясь, побрел в другой вагон.
Проснувшиеся пассажиры с одобрением поглядывали на старика. А его морщинистое лицо вновь приняло выработанные годами черты, и всякое выражение было тут же смыто с него. Ни гнева, ни печали, ни недавнего волнения уже не отражалось на нем. Так впервые я услышал это слово...
И очень скоро встретился с ним снова и снова.
...На базаре рядом с овощами и нитками продавалось пианино. Безмолвное, оно долго стояло под прозрачным навесом. Но однажды я остановился, привлеченный звуками нежной музыки.
За пианино сидела молодая женщина в толстой домашней кофте. Дети, обычно с криками носившиеся по базарной площади, теперь столпились вокруг пианино и внимательно слушали, забыв про палочки мороженого, зажатые в их руках и таявшие на жаре. Вначале женщина играла попурри из русских песен, потом какую-то итальянскую мелодию. Она играла очень профессионально. Скорее всего у нее не было денег, чтобы купить собственное пианино, и она ходила сюда разучивать новые пьесы. В Японии вообще не принято стыдиться своей бедности — потому что ни в ком она не вызывает эмоций. Даже если эта бедность чрезмерна...