...Вдоль стен стояло с десяток осциллографов. Вернее, они были попарно прикреплены к небольшим деревянным платформам, подвешенным на тросах к потолку. Это для того, чтобы до минимума сократить воздействие посторонних колебаний и при землетрясении, и в обычное время — проедет грузовик, сбрасывают избыточную воду из водохранилища, просто кто-то хлопнет дверьми...
В углу, слева от небольшого пульта, через каждую секунду пульсирует сигнальная лампочка. Сухо, с метрономным стуком тикает хронометр. Ухо быстро привыкает к этому однообразному звуку, и он становится так же неощутим, как постоянно присутствующее мерное гудение турбин плотины. И когда через каждые 59 ударов проходит минутная марка — звенит пауза в один такт, это вызывает такое же болезненное ощущение, как шаг в темноте мимо ступеньки.
— У нас установлено восемь датчиков: в центре плотины, по гребню, на гранитном основании, где земляное тело плотины смыкается со скалой, и на стенке здания ГЭС, — рассказывает Иван Трофимович. — Сейчас мы проверим, все ли они готовы к работе.
Он подходит к пульту и нажимает на кнопку «Пуск». Мгновенно на экране вспыхивает надпись «Землетрясение» — и по ушам ударяет надрывный вой всех одновременно включившихся осциллографов.
— И часто загорается такой сигнал?
— Раз десять в год. Дело в том, что приборы настроены на регистрацию землетрясений, ощутимых человеком, то есть свыше полутора-двух баллов. А пятибалльное землетрясение здесь было один раз за девять лет. Станция работает в ждущем режиме. Когда происходит землетрясение и оно близко к порогу ощутимости или выше, срабатывает запускающий датчик и включаются все аппараты станции. Понятно?
Я согласно киваю и пытаюсь представить работу человека, который как бы держит в своих руках картину состояния плотины. Работа его, казалось бы, проста и незаметна. Регулярные обходы от датчика к датчику — проверить приборы, или, как говорят сейсмологи, «выверить на ноль», регистрация и расшифровка записей. Но когда не только проверки ради, не понарошку, а всерьез загорится сигнал «Землетрясение» и тревожной сиреной взвоют моторы осциллографов, Иван Трофимович без спешки, без лихорадки пройдет вдоль приборов, проверит, все ли работают нормально, и сядет к пульту, чтобы внести в журнал соответствующую запись. Как ни парадоксально, но каждый сейсмолог мечтает записать «хорошее землетрясение».
На каждодневные данные сейсмологов, на такие вот записи и опираются впоследствии инженеры, работающие над проблемами сейсмостойкого строительства.