Постоял под горячей благодатью, счистил с себя горючесмазочное покрытие, и почувствовал, как приходит успокоение.
Насвистывая, я пришлепал назад в раздевалку и с лыбой уставился на физиономию давешнего великана, который ненавязчиво нарисовался возле моего шкафчика. В распахнутой двери торчала целая гроздь любопытствующих морд.
Несмотря на недвусмысленность обстановки, меня переполняло веселье. Это настолько, мягко говоря, было не в унисон с ситуацией, что повисла неловкая пауза. Гигант попытался взять реванш в гляделки, но совершенно не учел тот факт, что лично мне пофиг, куда смотреть. За годы гармоничного существования, я переглядел в такое количество глаз всех калибров, сознание выработало стойкий иммунитет в виде равнодушного похуй в любых качелях.
Пауза явно затягивалась. Наконец голиаф вздохнул, поднялся с лавки и протянул мне руку:
— Николай!
— Костя, можно Костян. — Пожал я протянутую граблю.
— Ты это… Зла не держи, кароче… — Колосс погладил себя по скуле, — Давай мирно, нам одной дорогой ходить.
— Заметано. — Я дружески похлопал его по плечу и направился к шкафчику. Приняли. Хорошо. В этот раз быстро, практически интеллигентно, без поножовщины. Рука непроизвольно провела по тонкому шраму на боку. Воспоминания иногда, как удар тока.
Когда-то, во времена давние, прописка обернулась не той стороной. Против каждого лома есть лом потолще, и мне этот постулат нарисовали на боку, чтобы помнилось.
Вначале, когда я начинал карьеру, еще сосало под ложечкой, добавляя кайфу выбросом адреналина. А потом прошло, осталось лишь эстетическое удовольствие от философского наблюдения за сущностью процесса. Эдакое мазохистское наслаждение от наплевательского отношения к риску.
Выходные настали неожиданно. Но весьма кстати, потому что мой изнеженный организм был вымотан донельзя.
Я с наслаждением переворачивался с боку на бок и снова засыпал, испытывая почти оргаистичные ощущения от того, что никуда спешить не надо и ничего делать не нужно. Бесконечно, пока не заныли оба бока от усталости.
Проснулся я крепко заполдень, потынялся по квартирке, рассмотрел быт, пришедший в крайнюю степень запустения, провел водные процедуры, оделся и бодро зашагал принимать калории.
Уши плеера приятно снабжали картинку грамотным саундтреком, было нежарко, но солнечно. Лето доживало последние деньки, вовсю пахло осенью, в движении людей, деревьев и облаков ощущалась какая-то леность, тягучее ожидание скорых перемен, которые пока не гнетут своей неизбежностью, но вносят низкий, едва слышный, аккорд в какофонию мира.