— Значит, они решили уничтожить Крафию, — пробормотал он. — Конечно, руками несчастного княжества… Великие боги, когда я шел сюда, я даже и не думал, что это может случиться. И случиться так скоро… Спасти, спасти… Спасти, что еще можно спасти… — Он стиснул дрожащие руки и добавил уже едва слышно: — А иначе все будет кончено… Навсегда…
Парселис по прозвищу Сверчок затих, услышав странное бормотание старика.
— К–кто здесь? — позвал поэт. — К–кто это сюда… прокрался?
— Скажи мне, капитан… — Голос бродяги–жреца звучал теперь строго и даже повелительно. — Далеко ли отсюда ближайший город?
— Ты кто? — поразился Сверчок.
Жрец поднялся на ноги, шагнул к Парселису и отвесил ему оплеуху.
— Ай! — изумленно сказал Сверчок, вперившись мутными глазами в старика. — Ваша светлость… достославный герцог Циан, это вы?.. Здесь?..
— Отвечай!
— Да… как… куда… — закудахтал Парселис, но, получив еще одну оплеуху, вдруг заговорил четко и быстро: — До Сириса день езды, если кони хорошие.
— Долго… — прошептал жрец. И снова возвысил голос: — Есть ли в этом городе ученые мужи или великие маги?
— Маги есть, но великие… В Талане прорва сильных магов, ваша светлость, неужто вы не знаете? А в Сирисе… А в Сирисе живет Варкус, один из самых известных историков Крафии. Но зачем вашей светлости…
Старик не дал Сверчку договорить. Он сунул ему в руки свою кружку с вином, которую едва пригубил.
— Пей одним махом! — велел жрец.
— Ваша светлость!.. — умильно искривился Парселис. — Да за такое… Да вы ж… солнце вы мое лучезарное…
— Пей!
В один прием поэт выхлебал содержимое кружки и обмяк в кресле.
Странствующий жрец прошел в угол комнаты, к сваленной там куче тряпья. Откопал пару сандалий, надел их на свои стертые в кровь ноги, затянул ремешки. После этого он выглянул в коридор, разбудил слугу и сообщил ему, что господин капитан требует еще вина. Дождавшись возвращения слуги, старик поставил кувшин на стол — прямо перед Парселисом, а сам, хромая и сутулясь, вышел во двор. Сел под стеной и закутался в свою хламиду. Смена караула, проходя мимо него, слышала, как жрец невнятно бормотал себе под нос:
— А может быть, это все и на самом деле слухи? Может быть, я напрасно беспокоюсь?.. Но даже если то, чего я боюсь, правда… Что тогда делать? Что я могу сделать — один в чужой стране?..
Но ратники на бормотание полоумного старика внимания не обратили.
На рассвете стража открыла ворота крепости — крестьяне из близлежащей деревушки ввозили телегу гнилого прошлогоднего картофеля. Старик попытался было покинуть крепость, но один из стражников придержал его за плечо.