– Ну а вообще-то по какому пути тут реформа движется? – поинтересовался я.
– Да по всем сразу. Здесь, в Кесово, образовали обхоз, но только что-то не верится мне, что у них что-нибудь дельное выйдет – вон в прошлом году как первую прибыль получили, так и разделили ее без остатка, а трудодни ставили всем поровну. В Хорошево как была община, так и осталась. Ну а я тут помаленьку стараюсь, весной вот два трактора купил, кажется, не зря денежку за них выложил.
– Рубли или бабло?
– Ну конечно, бабло, лен-то у меня по этой программе берут. А вот скажите, Георгий Андреевич, правду говорят, что китайцы очень трудолюбивые и почти ничего не кушают?
– В тарелки к ним не лазил, так что про аппетит сказать ничего не могу, а вот по части трудолюбия – в самую точку, работать могут хоть круглосуточно. Хотите, познакомлю? Господа Ли их зовут, один старший следователь, другой младший.
Мой собеседник малость сбледнул с лица, видимо, уже слышал что-то на эту тему.
– Это на каких тут работах китайцы понадобились? – продолжил я. – Думаете, дешевые кредиты вам для чего дают? Чтобы вы российским подданным рабочие места создавали, а не везли мне сюда китайцев! И таджиков тоже не нужно, сразу предупреждаю.
По Столыпинской реформе был разрешен выход из общины – либо с тем наделом, что имелся на момент выхода, либо с денежной компенсацией за него. Причем если община не могла оплатить оставляемую ей землю, то это делало государство, а потом сдавало ее в аренду той же общине, либо образованному на ее месте обхозу. Вообще-то это был просто колхоз, но слово «коллективный» мужикам было не очень знакомо, так что он назывался общинным хозяйством. Так вот, обхозу эти земли сдавались в аренду по пониженной ставке. Ну а для помещиков были несколько ужесточены условия залога. За их малейшее нарушение они лишались части земли. Закон вдруг воспылал нездоровым интересом именно к этой группе населения. Нет, липовых дел им не шили, но за действительно сделанное очень быстро наступал пушной зверек с конфискацией. Причем узаконенная сделка со следствием в данном случае выглядела просто: сам отдай часть земли, какую – зависит от тяжести содеянного, тогда сажать не будут.
Понятно, что некоторые мужики из общины вышли, если не сказать, на крыльях вылетели в первый же день реформы и на вырученные за землю деньги сели пить водку. Однако даже самым экономным этого хватило только на полгода, а потом пришлось идти или в батраки к кулакам, или уезжать в город на заработки. Ясно, почему при таких сезонных рабочих Ненашеву хочется китайцев…