— Да нет, спасибо... Я уезжаю. Я иностранец.
— Это прекрасно! Наша организация открыта для всех народов и рас. Мы своего рода Ноев ковчег, который...
— Послушайте! Я коммунист. Из Советского Союза. Из Москвы. Понимаете?
Девушка осеклась. Лицо ее дернулось, в глазах вспыхнул ядовитый огонек.
— Ах вот оно что! Надо было сразу сказать, а то морочил мне голову! — злобно произнесла она и, нецензурно выругавшись, пошла прочь.
«Люди у нас исключительно приятные, любящие друг друга», — вспомнил я.
«Когоутек! Сдай нам свою комету!»
Ни один гид не скажет: «Добро пожаловать в Бремен». Нет — «Вольный Ганзейский город Бремен». Современная вольность Гамбурга и Бремена, по сути, сводится к тому, что оба эти города входят в федерацию на правах земель, то есть имеют собственные конституции и собственные парламенты. В этом смысле особой разницы между многонаселенной Баварией и сравнительно небольшим Бременом нет. Гамбуржцы и бременцы в шутку называют свои парламенты «файер-абенд-парламент, то есть «парламент выходного дня», ибо все его депутаты осуществляют свои функции, так сказать, без отрыва от производства: в субботу или в будни с 16.00 до 20.00. Вот, пожалуй, и вся «вольность».
На Шпиталерштрассе я увидел у витрины с наиновейшей стереофонической аппаратурой... старенькую раскладушку. На ней поверх одеяла возлежали два одетых молодых человека. Рядом стоял картонный щит, на котором было начертано углем: «Когоутек! Сдай нам свою комету!» — и чуть ниже: «Двое отчаявшихся студентов (студенты тоже люди!) ищут комнату. Согласны на любые условия!»
Заметив, что я остановился рядом, один приподнялся на локте:
— Имеете нам что-нибудь предложить? Нет? Ну и идите своей дорогой! — с раздражением произнес он. — Бездомные студенты? Знакомо,— задумчиво произнес Норберт Лаушнер, студент экономического факультета Гамбургского университета, сын преуспевающего врача, к которому я однажды был приглашен в гости. — В Гамбурге еще ничего, а вот в маленьких университетских городках — в Тюбингене, например, где на семьдесят тысяч жителей около двадцати тысяч студентов, — с жильем особенно трудно. Кстати, половина студентов, бросающих учебу, делают это из-за того, что им негде жить. Вообще-то пустые квартиры есть, но большинству учащихся они не по карману: такое жилье стоит семьсот марок и выше, а стипендия — не больше пятисот семидесяти. Летом студенты спят на надувных матрасах в палатках в туристских пунктах, а зимой ночуют в автоприцепах на городских стоянках... Не знаю, может быть, это даже полезно — провести студенческие годы, как один мой знакомый, — в деревянной будочке на берегу Эльбы? Без электричества, без водопровода и прочих удобств. Носить воду издалека, готовить обед на маленькой дровяной печурке, заниматься при свечах...