— Агай! Агай! — и махали руками завлекающе: дескать, идите сюда.
И тотчас поворотили — обе лодки помчались к берегу.
— Вот черт, ведь не понимают, что нам ветер нужен! — вскрикнул Чириков и, схватив переговорную трубу, громко приказал: — Ребята, махайте платками, у кого есть! И руками машите, кланяйтесь приветливо, улыбайтесь, чтобы не боялись, подплыли к нам.
Но лодки не вернулись, уже скрылись за мысом, ушли в залив, где так непонятно пропали обе шлюпки.
«Тогда мы утвердились, что посланные от нас служители все — конечно в нещастии, понеже флоцкому мастеру как объявлен уже настали осьмые сутки и было довольно времени способного к возврату и мы к тому месту ходили в самой близости, токмо он не возвратился, а по отправлении бопмана мы от сего места не отлучались, и погода была все тихая, и ежели б нещастие какого им не случилось, то б по настоящее время уже к нам возвратились, и можно чаять? потому что американцы к нашему пакетботу не смели подъехать, что с посланными от нас людьми от них на берегу поступлено по неприятельски, или их побили или задержали, однако ж мы еще до вечера близ того места ходили, поджидая своих судов, токмо ночью для опасения от берегу поудалились...»
А с полуночи поднялся сильный ветер марселевой, и началось великое волнение. Все двадцать семь барометров, развешанных по стенкам каютки Делиля, дружно грозили штормом.
Всю ночь лавировали, меняли галсы, швыряло корабль как щепку на бушующих волнах.
Как рассвело, все-таки подошли снова к берегу. Но уже ничего не увидели — ни огня, ни дыма, никаких признаков живой души. Пуст был берег и дик, неприветлив.
Тихим, бесконечно усталым голосом велел Чириков штурману Елагину взять еще раз пеленг на вход в проклятый залив и начать от него прерванное счисление заново.
Капитан приказал пересчитать, сколько бочек с пресной водой еще осталось в трюме, а сам сел в каюте составлять скорбный список:
«Реэстр
Служителем пакетбота Святого Павла, кто имяны остались с оного на американском берегу в неизвестном несчастье «1741» году в июля месяце...»
Ниже он лист бумаги аккуратно разделил на три графы. Две узеньких, в них проставил месяц — июль и числа: 17 и 23. А в третьей, широкой графе стал выписывать ранги и имена пропавших:
«За флотского мастера Штюрман Аврам Дементьев
Из матроз «1» статьи За квартирмейстера Петр Татилов
Кананер «1» статьи Григорий Зубов».
Перечислил всех, подвел черту и написал внизу:
«Итого по сему регистру «15» человек».
И долго сидел молча, закрыв глаза.