Ссэнасс по-прежнему не показывала носу. И даже не откликалась. Но миска снова опустела. А когда после обеда я покормила Соль, но, засмотревшись на мужа, забыла о ларре, настырная вредина загремела посудиной под кроватью. Ладно, для этой ничего не жалко. Ведь в сущности, ларра нас спасла…
Вечером я сидела с головой мужа на коленях, осторожно сцеживая тому по нескольку капель молока в рот. И тут его рука шевельнулась.
— Сита? — голос был еле слышен.
— Рейн, Рейн… Да, это я, и все живы! Ты пострадал больше всех!
— Сита… — Он открыл глаза. Заморгал. Криво улыбнулся. — Знаешь, я тебя не вижу. Тут темно?
Рианнес, помоги нам!
— Это нормально, — я гладила его волосы, целуя лоб. — Час назад ты меня и не слышал, и даже не шевелился.
— Мы где?
— В нашей комнате, в кровати. Прошли сутки. Что ты помнишь?
— Лабиринт, дочки Лена, путь к выходу, Пожиратель, твоё заклинание… — доложил муж. — Кстати, чем это ты меня кормишь?
— Своим молоком. От всего остального ты отказывался. Даже воду пить не хотел.
Брови Рейна взлетели к волосам.
— А что ещё интересное я пропустил?
Ох, не сердится? Уже хорошо…
Рука Рейна похлопала по его голому животу, ощупывая. Сползла ниже…
— А это что?
— Как у Соль, — насколько могла корректно сформулировала я. Ну не скажешь же взрослому мужчине, что на него нацепили подгузник?
— Ясно, — фыркнул Рейн. — Но лучше помоги мне встать. А ещё лучше позови Брайта — пусть поможет он. Брай сейчас тут?
Странный у нас получается брак. Мы целовались только раз, никогда не спали вместе, но он принимал у меня роды. А я кормлю его своим молоком… Запредельная, невероятная интимность. И представить не могла, что с кем-то у меня будет так. Но — улыбнулась — мужская гордость присутствует. Придётся звать Брая.
— Сейчас.
Надо же надеть платье, прежде чем принимать гостей.
Выгнать всех, кто желал выразить радость по поводу того, что Рейн пришёл в сознание, я смогла только через час, сославшись на то, что мужу нельзя утомляться, а мне пора кормить малышку. И снова села рядом.
— Рейн, как ты себя чувствуешь?
— В голове не шумит, а просто штормит… Хуже, чем после самого жуткого похмелья. Спина почему-то горит. И чешется — жуть. Расскажешь мне, что было?
— Пояс забрал душу, или разум — назови, как хочешь. — Пожирателя. А сама эктоплазма, пропитанная магией, осталась. Помнишь белое облако?
— Да.
— И, похоже, этой массе магии было нужно новое вместилище. Сначала она начала вливаться в меня — а это больно, словно разрывает изнутри. Когда я закричала, ты кинулся меня спасать и закрыл собой. И большая часть облака вошла в тебя. А остаток впитала ларра — она загородила тебя, когда тебе стало совсем плохо.